Константин Волошин - Глаза Сатаны (СИ)

– тогда не выбраться, а трястись над каждой копейкой не по мне. Пождём немного.

Они неторопливо ехали по ночной дороге, высматривая огоньки хуторов и маетков.

После полуночи наехали на село, растянувшееся вдоль речки. Демид осадил коня, прислушался.

– Коль ребят не видать, разузнать бы, что за село, есть ли тут пан. – Демид до рези в глазах всматривался в темноту ночи. – Спустимся к речке. Коней напоим, прикинем немного, что делать.

– Село порядочное, Демид, – отозвался Карпо. – Вряд ли оно без пана или его войта. Да где его искать?

– Посмотрим, – неопределённо ответил Демид, слез с седла и повёл коня к реке.

Пока кони пили, казаки стянули сапоги, опустили взопревшие ноги в холодную воду и наслаждались приятным ощущением, расстелив для просушки благоухающие портянки.

– Поехали, Карпо, – молвил Демид и тяжело взобрался в седло. – Устал я что-то сегодня.

– Чего ты хотел, – оживился Карпо. – Последнее время было много дурных дней, а особливо ночей. На сеновал бы щас!

Демид не ответил, толкнул коня пятками и направился к чернеющим хозяйственным постройкам на околице.

– Хорониться не будем, Карпо, – молвил Демид. – Как вчерашней ночью поступим. Кони не заморены, легко укроемся до утра где-нибудь в буераке.

В ближайшей хате подняли мужика. Тот в страхе топтался у плетня.

– Войт, Панове? Это с четверть версты будет, – мужик махнул рукой в направлении речки. – Хата большая, с флигельком. Там остановился пан, его знакомец.

– Он один? – спросил Карпо, наклонившись с седла.

– Со слугой, пан казак.

– Едут в тарантасе или верхами?

– В тарантасе, паны, в тарантасе. Пара сытых коней, паны казаки!

– Бывай, хозяин, – поднял ладонь Демид и тронул коня каблуком.

Усадьбу войта нашли легко. Лай собак сопровождал их, пока они двигались по извилистой улице селища. Дощатые ворота загрохотали под ударами сабель. Собаки бросались к щелям, злобно грызя створки ворот.

Послышался недовольный голос:

– Кого это Бог или чёрт прислал в такую пору? Пошли вон, проклятые! – это на собак. – От кого посланцы?

– Открывай быстро, быдло неумытое! Я сотник Белопольский!

За воротами торопливо завозились. Ворота приоткрылись, Карпо сильно толкнул створку.

– У тебя остановился пан Скажинский, быдло? – Демид не ослабевал нажима.

– Н-нет, пан сотник! – залепетал войт. – Здесь только пан Пакула, господин сотник!

– Это он для тебя Пакула, а для нас Скажинский – враг Речи Посполитой! Где он? Немедленно!

– Прошу пана во флигель. Он там остановился, пан сотник! Прошу...

– Гарбуз, – это он на Карпо, – займись этим быдлом. Я к Скажинекому, – и Демид размашисто зашагал в указанном направлении в глубину двора.

Он не обращал внимания на боязливые глаза, выглядывающие из-за дверей и окон. Вскочил лихо на ступеньку флигелька, ударом ноги открыл дверь. В нос ударил спёртый запах перегара, немытой посуды и пота. В темноте ничего не было видно, но в углу что-то завозилось. Потом сонный голос пробормотал невнятно, но требовательно что-то, что не расслышал Демид.

Казак разглядел светлое пятно постели, шагнул туда, нащупал голову ляха, встряхнул его, бросив зло:

– А ну, пан Пакула, встать молча и выкладывай всё, что имеешь! – в доказательство серьёзности слов, приставил холодный клинок сабли к животу сразу проснувшегося и протрезвевшего пана Пакулы.

– Что, что... что такое...пан?..

– Злоты выкладывай, говорю, панский прихвостень! С тобой говорит сама твоя смерть! Быстро! – конец сабли ткнул пана в грудь, прорвав кожу.

– Сейчас, сейчас, пан...

– Сотник гетмана реестрового казачества пана Косинского!

– Да, да! Пана Косинского, понимаю! Сейчас, только лучину зажгу!

Демид помог с лучиной, пан Пакула трясущимися руками достал ящичек и, поглядывая на Демида, пошарил в нём.

– Вот, пан сотник! Больше нет ничего, – пан Пакула повернул ящичек открытой крышкой к свету лучины.

– Отлично, пан Пакула, – произнёс Демид, – Сколько здесь?

– Не помню, пан сотник! Но это всю, клянусь Маткой Бозкой, ясновельможный пан сотник! Вот ещё перстенёк возьмите, прошу, – и лях судорожными движениями стал с трудом выкручивать с пальца кольцо. – Вот! Только не губите, ясновельможный пан сотник! Детки у меня...

Почему-то эти слова о детях сильно разъярили Демида. Кровь хлынула в лицо, сердце в груди заколотилось. Рука сама --">