Ребекка Пейсли - C первого взгляда

Ребекка Пейсли С первого взгляда

Предисловие

У меня никогда не было младшего брата. Он не прятал моих кукол и не запирал меня в ванной, не заходил тихонько в мою комнату и не читал мой дневник, не дразнил моих женихов и не ябедничал на меня маме – словом, не делал всего того, что обычно делают младшие братья своим старшим сестрам.

У меня вообще не было брата – ни младшего, ни старшего.

Зато у меня есть зять, муж моей сестры.

Этот человек знает меня, как настоящий брат. Я могу предстать перед ним в самом неприглядном виде: могу накричать на него, расплакаться у него на плече. Этот человек обожает свою жену и своих детей, а о нашей маме заботится, как о родной.

Этот человек выказал исключительное мужество: он терпит нашу скандальную семью и он очень любит нас.

Томми Хоу, я не хочу знать, что говорит закон. Ты мой настоящий брат, и ни один суд на свете не переубедит меня в этом!

Я посвящаю эту книгу тебе. Посвящаю с любовью и благодарностью.

И особое спасибо моему редактору, Мэри Эллен О’Нейл, которая терпеливо ждала окончания книги и которая стала мне настоящей подругой. Она, несомненно, готовится к очередному урагану, налетающему на всех редакторов, с которыми я работаю. Я люблю тебя, Мэри Эллен. Ты лучше всех, милая!

Утраченный поцелуй

Я для тебя всею лишь капля мрака

На светлых водах утренней души.

Как свет смятеньем мне не задушить?

Как не замедлить мне судьбы рассвета?

Как без ошибки мне найти ответы

На драгоценные вопросы звезд?

Увы, язык пророчества не прост.

Так в изумленьи радостном молчу я,

Считая все оттенки поцелуя.

Вот первый, трепетный, новорожденный,

Так лист листа касается, смятенный.

Вот сладкое безумие второго —

Приятие, сомненье полуслова.

Две розы так влечет порывом ветра,

Два слабых сердца обретают веру.

Трехсотый поцелуй – пьянящий, смелый,

В нем праздничного лета привкус спелый,

Шампанского играющего искры.

Тот поцелуй – двух рук не разнимая,

Желать, чтобы им в крылья обратиться,

Навек в едином ритме сердца биться...

Сквозь мглу твоих волос бреду покорно,

С холста мечты рукой твоею сорван,

Страшусь твоей свободы непритворной.

Зарю нарисовать тебе я жажду.

Как утолить, скажи мне, к жизни жадность?

Как отвратить твой взор от звездной ночи?

Ночь так светла – и взгляд твой света хочет.

Останусь я пророком солнц забытых,

Подарком, лентой шелковой увитым.

Судьба готовит мне иные битвы —

Чтоб удержать меня от дара ласки,

От поцелуя позабытой сказки.

Но понимаю я: пространство, время —

Лишь двух сердец потерянных творенье...

Скотт Шу

Глава 1

– Прошлого не вернешь, Сафиро, и тех чудаковатых стариков нельзя превратить в прежних лихих разбойников. – Сестра Кармелита сбросила с плеч мешок с мукой, который принесла из монастыря, и присела на старую бочку. Она вытерла руки о платье и покачала головой. – Это все равно, что пытаться превратить изюм в виноград.

– Другого выхода нет, сестра, – выдохнула Сафиро. Сердце ее отчаянно колотилось, в горле пересохло. Давно она не испытывала этого жуткого леденящего страха. Внутренний сигнал опасности никогда не подводил девушку. – Говорю тебе, что-то случится! Что-то очень плохое. Я не знаю, когда... Я уже целую неделю не сплю по ночам. Мне страшно...

– Но, может, это не Луис, nina, – ласково сказала сестра Кармелита и погладила Сафиро по голове, – может быть...

– Он сказал, ч-что н-найдет меня, сестра. – От страха девушка запиналась.

– Ох, Сафиро! – вздохнула монахиня, она жалела испуганную девушку.

– Он поклялся. Луис поклялся найти меня во что бы то ни стало. И он найдет... Ты не знаешь Луиса, сестра Кармелита.

Монахине нечего было возразить. Она вспомнила, что рассказывали об этом дьяволе во плоти путники, забредавшие в монастырь переночевать и поесть скудной пищи. Луис и его банда убивали даже невинных детей.

– Сестра, – не отставала Сафиро, – ты ведь знаешь, что я права.

«Господи, спаси ее и сохрани!» – подумала сестра Кармелита и подняла глаза на красавицу.

– Прости, не смогла принести тебе больше продуктов, Сафиро. Сейчас всем приходится несладко. Обычно крестьяне щедро делятся с нами, но этот год такой тяжелый!

«Тяжелый – не то слово, – мысленно усмехнулась Сафиро – Лучше сказать – невыносимый».

– Я знаю, сестра. И все равно мы очень благодарны вам за все, что вы для нас --">