Стефани Лоуренс - Единственная

Перед ней был настоящий вышедший на охоту хищник.

Его черные волосы лежали тяжелыми длинными локонами, обрамлявшими аристократическое лицо с резкими чертами, выразительно изогнутыми темными бровями, большими, глубоко посаженными глазами, скульптурно вылепленным носом и подбородком.

На губы она предпочла не обращать внимания.

Несколько долгих секунд он не сводил с нее глаз: даже в полумраке она это чувствовала. Он всегда видел в темноте лучше ее; если она хочет выдержать допрос, не выдав секретов, значит, во что бы то ни стало должна сохранять самообладание.

Пожалуй, умнее всего ринуться в атаку первой.

– А что это ты делаешь дома?

А ведь она была так уверена, что дом пуст и по-прежнему остается ее надежным убежищем! Неудивительно, что вопрос превратился в упрек!

– Я живу здесь, помнишь? – усмехнулся граф и, чуть помедлив, добавил: – Мало того, отныне именно я владелец Эбби и всех его земель.

– Да, но…

Она не собиралась позволить ему развить опасную тему. Еще чуть-чуть, и он будет утверждать, что, как хозяин этого дома, несет за нее ответственность!

– Марисса, Жаклин, Лидия, Аннабел и Хелен уехали в Лондон помочь тебе найти жену. Моя мачеха – твоя крестная – и мои сестры тоже там. Они покинули родной дом, исполненные энтузиазма и во всеоружии. Со времен Ватерлоо в здешних салонах и Уоллингеме больше почти ни о чем не говорят. И ты должен быть там, а не здесь.

Она вдруг осеклась, моргнула и охнула:

– А они знают, что ты уехал сюда?

Вопрос был не напрасный, – слишком хорошо она знала Чарлза.

Он даже не нахмурился, но она почувствовала его раздражение, как и то, что оно было направлено на нее.

– Они знают, что мне пришлось покинуть столицу.

Пришлось? Пенни безуспешно попыталась скрыть досаду.

– Но почему?

Господи, Господи, только не это…

Сейчас Чарлз жалел, что освещение слишком плохое и кресло не придвинуто к кровати: теперь он не мог видеть глаз и выражения лица Пенни, а следовательно, прочесть ее мысли тоже не было никакой возможности. Он специально уселся на безопасном расстоянии, чтобы лишний раз не расстраивать себя и Пенни. Того момента в коридоре было вполне достаточно: потребность схватить ее, снова ощутить в объятиях это желанное тело была столь неожиданно сильной, такой неодолимой, что только железная воля помогла ему устоять.

Он все еще не пришел в себя, все еще не стряхнул обуявшее его безумие. Придется пока что ничего не предпринимать. Будь что будет.

Она ничуть не изменилась, оставаясь такой, какой он ее помнил: высокая, гибкая, стройная, светловолосая сильфида, которая, несмотря на внешнюю хрупкость, обладала внутренней силой, ничуть не меньшей, чем у него. Правда, он может и ошибаться. В конце концов она – хорошо воспитанная леди благородного происхождения, и тринадцать лет, прошедших с их разлуки, могли оставить свой след. В двадцать девять она, вероятно, стала совершенно другим человеком, но каким? Он понятия не имел. Только одно наверняка осталось неизменным: можно поклясться, что ее острый ум ни на йоту не притупился.

– Я здесь по делам.

Тут он не солгал. Что правда, то правда: у него здесь дела.

– По каким именно?

– Ну… то одно, то другое… всяким.

– По делам поместья?

– Пока я здесь, обязательно изучу все бумаги, накопившиеся на моем столе.

– Но ты здесь по другим причинам?

В ее тоне звучало явное волнение. Но почему? Все его инстинкты пробудились, а вместе с ними – настороженность и подозрительность. Его миссия здесь не должна возбуждать вопросов. Он ничего не станет скрывать. Пока что нет причин, по которым он не может честно признаться, зачем появился здесь. Однако он вовсе не собирался выкладывать все при первой же встрече.

Но если она спрашивает, значит, самый лучший выход – все ей рассказать и посмотреть, как она отреагирует. Но тогда – услуга за услугу, – какого черта она слоняется по окрестностям в полночь, да еще переодетая мужчиной?! И какого черта она здесь, а не у себя дома, в Уоллингем-Холле, до которого всего четыре мили отсюда? И, если уж на то пошло, почему она не в Лондоне? Почему до сих пор не замужем? Не живет с мужем и детьми?

О да, он определенно хотел получить ответы на все эти вопросы, а это означает, что любое расстояние между ними не имеет значения. Если она солжет…

Он неспешно встал и, не сводя с нее глаз, стараясь ничем не встревожить, спокойно подошел к постели и прислонился к кроватному столбику у --">