Анна Юрьевна Котова - Железо

Сильфиде в 685-м, и службы опеки запихали меня в приют. Там сытно кормили, одевали и следили, чтобы мы не пропускали школу — но это и все. Когда старшие били младших и отнимали у них вещи, воспитателей никогда не оказывалось рядом. Я был вспыльчив, в драке легко впадал в бешенство. Пелена застилала глаза — и тут уж лупил, не чувствуя ответных ударов, пока не оттащат. Так что меня быстро перестали задирать. А моего друга Сефа били часто. Он не нарывался. Просто у него была аура жертвы, которую иные чуют безошибочно. И конечно, я зверел, лез в драку, разбивал кулаки и чужие носы, ходил вечно в ссадинах — а Сефу от этого мало было проку. Однажды нам это надоело, и мы сбежали.

Нас вернули через неделю.

Мы сбежали снова.

Нас снова вернули.

Тогда мы наконец поняли, что к побегу нужно как следует готовиться. Продумать, куда бежать, где прятаться. На кого можно надеяться, а на кого — ни в коем случае.

Вряд ли бы нам удалось справиться с этой задачей, но тут в приют привезли Лику.

Она была моей первой любовью, я буду помнить ее до конца своих дней.

Таких, как она, я больше не встречал.

Ей было тогда пятнадцать, мне — тринадцать, а выглядела она младше меня. Миниатюрное голубоглазое создание с шапкой густых коротких вьющихся разноцветных волос — в ее шевелюре были представлены все оттенки, от черного до соломенного. Только через пару месяцев до меня дошло, что просто они были затейливо выкрашены. Когда краска сошла окончательно — кто бы позволил девчонке в приюте красить волосы! — оказалось, что Лика всего-навсего темно-русая, ничего особенного. Но я уже был влюблен без памяти, как влюбляются только в тринадцать лет, и никого прекраснее Лики не было для меня в целом свете.

Полное имя ее было Ангелика, только она его терпеть не могла.

И в самом деле, ничего ангельского в ее характере не было — хотя внешне, пожалуй, если бы захотела, она могла вполне сойти за небесное создание, и уверяю вас, вам даже крылышки бы померещились за ее спиной.

Она ругалась, как грузчик, она все знала о сексе — в ее темном прошлом у нее был взрослый парень, по крайней мере она так утверждала, — и она была беглец со стажем. Когда я спросил у нее, как же вышло, что ее поймали, она презрительно скривилась и ответила: "А, непруха. Ничего, передохну маленько и сбегу снова".

Именно она рассказала нам о чипах. В приютскую одежду вшиты чипы, по которым отслеживают удравших. Кажется, и в подошвы ботинок тоже. Поэтому, сбежав, первым делом надо переодеться до нитки. И она знала, как это можно устроить.

Но лучше всего — вообще уехать с планеты. Это сложно. Но возможно. Хотя она пока не пыталась.

— Багажный отсек какой-нибудь? — спросил я.

Лика фыркнула.

— Найдут. Нет, надо договариваться. Я уже придумала, с кем. Мы пойдем к мусорщикам.

Так я впервые услышал о мусорщиках.

* * *

Живя в приюте, моментально привыкаешь к тому, что вокруг тебя — сплошь дети сильных мира сего. У кого папа — банкир, только умер, у кого мама — певица, знаменитая на всю галактику, только ребенка у нее младенцем украли злые люди, у кого дедушка — премьер-министр соседнего государства, только не знает о внуке. Выслушиваешь, киваешь, не веришь, конечно, но принимаешь. Если человеку так легче жить — пусть его. Поэтому когда Лика рассказала нам о Картале и Тине Гаррисон, мы покивали, но не поверили ни единому слову.

Еще бы: она сказала, что до одиннадцати лет училась в Картале. В той самой знаменитой элитной школе для богатеньких. Потому что папа у нее был — правильно, очень богатый человек, владелец сети крупных магазинов. "Брукс и Жариц", слышали? Ну да, те, что прогорели во время кризиса 682 года, когда экономика пошатнулась, не в силах справиться с военными расходами. Ее лучшей подругой была Тина Гаррисон, славная девочка, внучатая племянница президента Гаррисона.

Полет ее фантазии к этому моменту уже ошеломил нас. Я с трудом удерживал на физиономии серьезное выражение. Но дальше было еще круче.

Только Лике рассказала Тина о семейном позоре — о старшем брате, который дезертировал из армии, отсидел три года, а выйдя на свободу, подался в мусорщики. Наверное, ему мало было дезертирства, чтобы доконать семью. Помните, президент Гаррисон резко сдал в конце своего последнего срока, поседел, и руки начали трястись? Да где нам помнить, нас не интересовало здоровье президента, и вообще мы были тогда, во-первых, малы, а во-вторых, благополучны, жили --">