Ольга Островская - Шэмани

Островская Ольга. Шэмани

Пролог

В пустом каменном коридоре стояла неживая гулкая тишина. Её не нарушало даже потрескивание факелов, потому что их здесь и не было. Хозяину Цитадели свет был не нужен, как и его сателлитам. А немногочисленные рабы люди сюда даже не смели заходить. В гробовом безмолвии, внезапно раздавшийся тихий скрежет, прозвучал оглушительно, как выстрел. Шум тут же стих, словно издающий его сам испугался. Но мгновения пролетали, ничего не происходило и скрежет снова повторился, правда уже гораздо тише, осторожней. Раздался щелчок. А потом в погружённом во тьму дверном проёме показалась пара горящих льдисто-голубых глаз.

Секунды шли, стоящий за дверью боялся дышать, чутко улавливая малейшие оттенки тишины, пока не решил, что ждать и прятаться больше нельзя. Через порог на холодный камень ступила босая детская нога и, спустя миг, вдоль стены метнулась маленькая тень, скользя бесшумно и стремительно. В худенькой детской груди обезумевшей птицей билось сердечко, стуча так громко, что ребёнку казалось, его слышно во всей цитадели. И хуже всего было понимание, что если тут появится хоть кто-то из проклятого ордена, то действительно услышит, и почувствует. Не умела она ещё так хорошо прятаться, чтобы обмануть этих тварей. Тем больше было причин спешить, тем важнее было быть осторожней.

Они где-то близко. Иначе она бы не смогла открыть эту дверь. Так папа учил. И она впервые смогла сама это сделать. Жаль, он никогда не увидит. Зато мама сможет. И сестрёнка. Если она успеет их спасти. Слёзы затуманили взгляд, и тонкая ручка нетерпеливо смахнула предательскую влагу, мешающую видеть. Нельзя. Нельзя быть слабой.

Голоса она услышала издалека. Холодные, бездушные мужские и тонкий, надтреснутый детский. Ребёнок горестно плакал, захлёбываясь слезами, зовя маму, и от этого звука у замершей на миг девочки волосы на голове зашевелились. Сестра. Метнулась вперёд, едва сдерживая рычание, готовая клыками вонзиться в тех, кто посмел обидеть маленькую Ави, готовая глотки рвать тем, кто отобрал у неё всех, кто убил отца и забрал маму с сестрой. И затормозила за углом, призывая себя к самоконтролю. В голове, словно наяву громыхал, стучал вместе с пульсом голос папы: “Нельзя, Шэми. Возьми себя в руки!”

И она взяла. Зажмурилась на миг, мотнула головой, сжимая челюсти, и осторожно выглянула из-за угла. Дверь была распахнута. И там горел свет. Не то, чтобы это что-то решало. Твари всё равно видят в темноте не хуже неё, а может даже лучше. Но свет заставлял её чувствовать себя более уязвимой. Обманчивое чувство. Ведь уязвимой она была и без него.

— Ты уверен, что это именно та девчонка? — скрежетнул металом по камню, голос хозяина Цитадели.

— Там не было никакой другой. — ответил тот, кто на её глазах перерезал горло папе.

— Дочь ключника должна была быть старше.

— Это его дочь, мессир. — кажется обладатель второго голоса боялся своего собеседника, не меньше, чем она.

Тонкий слух Шэми уловил едва слышные шаги и плач Ави превратился в испуганный визг, тут же оборванный холодным приказом.

— Заткнись! Смотри на меня! — сестрёнка тонко заскулила и у неё не осталось сил терпеть это.

Неслышной тенью сорвалась она к двери, сама не зная, что будет делать. Вспомнила все папины уроки, хоть и понимала, что сил спрятать себя от взгляда этих монстров у неё нет.

— Это не она. — хлестнул ледяной плетью голос мессира. — Ты принёс бесполезного щенка, вместо первенца и наследницы Скользящего.

Что-то залепетал второй собеседник, завизжала Ави, в голове всё сместилось от дикой ярости и в следующий миг Шэми осознала себя несущейся к высокой тощей фигуре, держащей за горло на вытянутой руке её кроху сестру. Полные панического ужаса голубые глаза, болтающиеся в воздухе маленькие ножки, сиплый хрип и собственное рычание, когда она стремительным рывком бросилась на врага. Всё это смазалось в её голове и следующее, что она смогла осознать, что теперь уже её держат за шкирку ледяные пальцы. А багровые жуткие глаза смотрят прямо в душу, и в них пылает промораживающее до костей торжество.

— Как интересно. Я рад, что ты сама ко мне пришла.

Глава 1

Мне давно уже стоило очерстветь душой и не оплакивать каждого, чей порог переступала моя нога. Но я не могла. И до сих пор помнила все глаза, которые довелось погасить. Буду помнить и эти. Хотя возможно Мессир --">