Даниэль Брэйн - Хроники Колыбели

веселая вдова, появившаяся у нас недавно и при загадочных обстоятельствах, понравилась мне сразу. За два месяца она умудрилась запомнить всех членов общины, приласкать, утешить и накормить. Последнее было ее пунктиком, и это было единственное, что меня раздражало. Особенно сейчас.

Какая нарколепсия? Какие охлаждающие обертывания? Врачи клали беднягу Изена в ванну со льдом или поливали ледяным душем?

Бумаги, что оставил мне Гаррет, повествовали совершенно не о том, что было нужно.

Единственный на данный момент источник достоверной информации — Мафусаил — где-то пропадал. Зато, придя домой, я нарвалась на удушающую опеку Донны. Это страшно отвлекало.

«Выписка 3: Во время очередного приступа нарколепсии персонал задержал больного в Морге. Если у больного и дальше будет развиваться подобное влечение, то при наказании ему следует запретить посещение Морга. Доктор П.».

Что может понадобиться человеку в морге? Изен страдал манией сжигать трупы? Был там, кажется, пироман, но я не уверена, что это был именно Изен.

Какой-то бред…

— Энни!

— Да что?

— Посмотри на меня!

Я посмотрела. Донна стояла напротив, у другого конца стола, уперев руки в бока. Короткие, мышиного цвета волосы смешно топорщились в разные стороны. Она была похожа на ежа — круглого, злого ежа.

— Ты должна поесть!

Я закатила глаза и снова уткнулась в историю болезни.

Но там больше ничего не было. Похоже, в Колыбели Шейлбридж либо было плохо с документами, либо Гаррет схватил черновик.

Вопросов возникло много. К докторам, к Гаррету, к самому Изену, но задавать их было некому — Гаррет покинул меня, стоило нам войти в черту города, а остальные были давным-давно мертвы.

— Похлебку или омлет? — терпеливая Донна сменила тактику и тон.

— Курить хочу, — злорадно призналась я.

И тут же получила полотенцем по голове.

— Энни!

— Донна, отстань, — попросила я. — Мне сейчас не до еды.

— Но ты видела свои глаза?!

— Видела, ничего страшного. Лучше скажи, что такое нарколепсия.

— Вот поешь, тогда и скажу!

Да чтоб ее Малыш сожрал…

— Не хочу я есть! — зарычала я. — Или скажи что такое нарколепсия, или оставь меня в покое!

Она злобно фыркнула, развернулась и ушла, громко хлопнув дверью.

Я проводила ее ошеломленным взглядом.

Обиделась.

Интересно, кому из нас двоих двадцать шесть — мне или ей? Иногда казалось, что ей…

«Во время очередного приступа нарколепсии персонал задержал больного в Морге».

Название совершенно непонятное. И если предположить, что нарколепсия, вечная бессонница и — что? какой-нибудь лунатизм? — одна и та же болезнь, то больной, скорее всего, в какие-то моменты себя не контролирует и может быть опасен. В зависимости от личности. Но не контролирующий себя Хранитель — это страшно.

Скрипнула входная дверь, и на пороге показался усталый Мафусаил. Скинув с себя плащ, он укоризненно посмотрел на меня.

— Она ведь заботится о тебе. Неужели так сложно съесть жалкую тарелку супа?

Мне стало стыдно.

— Я больше так не буду. Но есть мне и правда не хочется.

Он очень трепетно относился к Донне и каждую обиду, что ей причиняли, выдуманную или нет — неважно, принимал близко к сердцу.

Я вздохнула.

— Я попрошу у нее прощения, обещаю. Просто она очень не вовремя решила меня покормить.

Он молча прошел в кухню, аккуратно поставил сумку в кресло и налил себе воды.

— Мафусаил!

Я поднялась со стула и подскочила, обняв его.

— Обещаю, в следующий раз я буду терпеливее. Ну не сердись на меня, — сказала я, прижимаясь лицом к его спине.

Он вздохнул и повернулся ко мне.

— Меня ты никогда не просила оставить тебя в покое.

— Тебя я люблю, — возразила я, целуя его морщинистую щеку.

— Не подлизывайся, — не выдержав, рассмеялся он. — И отцепись от меня, вчера только обнимались, а ты снова лезешь.

— Ладно-ладно, — я улыбнулась. — Хорошо, что ты пришел, кстати, у меня как раз куча вопросов.

История болезни перекочевала со стола в руки Мафусаила.

— У Гаррета просто град клиентов, желающих ознакомиться с записями этого доктора. И одни из них Хранители.

— И что?

Я подтолкнула его к дивану, а когда он сел, легла, положив голову ему на колени.

Мафусаил фыркнул.

— То, что их интересует вечная бессонница, которой был болен Изен. А здесь — сам видишь, нарколепсия. Ты знаешь, что это?

Он вчитался в неровные, --">