Эва Гринерс - Под другим небом

ноги и пошевелила пальцами, разгоняя кровь.

— На-та-ша… — Дилли зачарованно смотрела на меня, словно в первый раз видела особу, которую швыряет между мирами неведомая сила.

И тут она задала вопрос, который заставил моё сердце споткнуться, а затем забиться сильнее:

— А ты надолго к нам? Если я попрошу Фанни-ма, она может сделать так, чтобы ты осталась.

Я постаралась не спугнуть надежду и спросила, как можно легче:

— Можешь пока попросить Фанни-ма сварить мне кофе? Я умоюсь и спущусь. Там и узнаем, надолго ли я.

Дилли-дил часто закивала, вспорхнула со стула и вылетела за дверь. Я тяжко опустилась обратно на кровать.

Где-то тут есть выход, и это не добротная дверь, которая сейчас перед глазами. Нужно не терять головы, а просто понять, как вернуться обратно.

Раньше это не было такой уж проблемой. Подумаешь, мотает тебя между мирами, временами и параллелями безо всяких на то оснований. К такому привыкаешь, особенно когда от тебя ничего не зависит. Но не в этот раз. Сейчас я не просто выпала из прошлой жизни, там осталась дочь. И я обязана к ней вернуться.

На стуле лежала одежда, в которой я очнулась вчера — клетчатый жакет, темный тонкий кашемировый свитер, светлые брюки, как для верховой езды. Всё сухое и чистое. Отличный сервис. Одевшись, я поизучала некий свой фрагмент в зеркале: худощавое скуластое лицо, тёмно-серые глаза, волосы светлые и длинные. А у дочери тёмные, но глаза точь-в-точь как у меня. «Нет, не сейчас, а то заплачу».

Спустившись вниз, я обнаружила на кухне Фанни-ма, которая добродушно распекала Дилли.

— Ну что же ты за бестолковка такая! Сколько раз…

Увидев меня, она улыбнулась и машинально продолжила:

— Тебе говорить…Доброе утро, милая, садитесь.

— Её зовут Наташа! — выпалила ничуть не расстроившаяся Дилли-дил. И я улыбнулась ей краешком губ.

— Доброе утро, спасибо за одежду и вообще… — что делать дальше я не знала и стояла посреди кухни, неловко оглядываясь.

На столе дымился бекон, гренки золотились маслом, а яйца были разрезаны на половинки. Я сглотнула.

— Садитесь, милая…Наташа. — Фанни-ма как-то слишком поспешно отвернулась и стала греметь чем-то кухонным, в чем я плохо разбиралась.

Я села, обдумывая свой вопрос, самый главный. Вернее, их было два…

Впрочем, лучше сначала позавтракать. И я налила себе кофе из кофейника, стоящего на столе. Фанни-ма немного расслабилась. Я это увидела по ее спине. У неё была удивительно выразительная спина, я отметила это, поглощая простую вкусную пищу.

— А почему Фанни-ма? — спросила я, когда поняла, что есть молча больше не могу.

Фанни-ма засмеялась и погладила по голове Дилли, которая крутилась вокруг неё, помогая в чём-то.

— Меня зовут Феломена, а эта курочка в три года решила, что раз она не выговаривает моё имя так, то будет звать иначе. Её любящий взгляд устремился на Дилли.

И тут я поняла, что не могу. Просто не могу быть в мире, где на детей смотрят любящие глаза, когда моя…

— Как мне вернуться? — резко спросила я.

Феломена, казалось, не была удивлена вопросу. Просто глаза её погрустнели.

— Наташа, что вы помните? Расскажите о себе.

Я сжала трясущиеся руки и начала рассказывать.

Это случилось в день, когда мне исполнилось 20 лет. Я просто легла спать в своей постели, а проснулась совсем в другом месте. В другой стране, в другом времени. И в первый раз это было кошмаром. Я решила, что сошла с ума, меня и упекли там в психиатрическую лечебницу с моей же подачи. И я бы никогда из неё не вышла, если бы внезапно не переместилась вновь. В следующем месте совсем не было людей, и я смогла немного оправиться от потрясений, потому что мозг был занят вопросом выживания в дикой природе. Больше никогда я не видела ни маму, ни отца — они остались в самой первой жизни. И даже если я попадала в какое-то похожее на свою родину, место — оно оказывалось чуть-чуть другим, моей прежней жизни там не было. Я плакала, захлёбывалась и перескакивая с одного на другое, рассказывала все Фанни-ма. Она утирала мне слёзы и гладила по голове. Дилли-дил приткнулась ко мне сбоку, что ещё больше разрывало мне сердце.

— Проводник! Вы сказали, что поговорите с проводником! Вы же можете мне помочь! — воскликнула я отчаянно, и, не веря своим зарёванным глазам, смотрела, как Феломена качает головой. Прежде чем она что-то произнесла, я уже знала: она мне не поможет. Её глаза были ещё выразительнее, чем спина.

— Не --">