Анна Сергеевна Гаврилова - Искра для Снежного феникса

Пролог

За месяц до основных событий…

Врата Лабиринта распахнулись перед ним с видимой неохотой, и только в обмен на крупицу силы. Коридоры соединялись, петляли и нагло обрывались, превращаясь в тупики. Путали, нарочно сбивали с толку! Но тот, кто столь бесцеремонно вторгся в святая святых Империи, изучил повадки Огненного Лабиринта ещё в детстве.

Тогда же научился не обращать внимания на презрение и неприязнь, которыми были буквально пропитаны эти стены!

К тому же когда, как не сегодня быть великодушным?

Он обретёт, наконец, заслуженное могущество!

И бессмертие.

Мужчина, чьё лицо скрывал капюшон плаща, двигался бесшумно. И всё же каждый его шаг отдавались гулким эхом от высоких необозримых сводов и стен, пылающих огниклинописью. Он шёл – и каждый символ, каждая пылинка в столпах света съёживались, будто в попытке отшатнуться. Идолы со светящимися глазами строили жуткие рожи, махали руками и крыльями…

Всё здесь отторгало его.

Казалось, если застыть, замереть, как Идол, можно будет различить тихий, едва уловимый шёпот:

– Чужак… Чужак в Небесном Святилище… Прочь… Прочь… Тебе здесь не место… Тебе здесь не рады… 

Не останавливался, не прислушивался. Иного он и не ждал. А вот пушистый белоснежный зверёк, несмело семенивший рядом, вздрагивал от каждого шороха. Оглядывался, испуганно жался к ногам.

– Если нас застукают, хозяин…

Зверёк поднял мордочку с глазами-бусинками и чёрной пуговкой носа и оказался полярной лисицей.

– Они ничего не сделают.

Голос идущего был глух и тих. Вот только уверенности в нём ощущалось куда меньше, чем хотелось бы…

– Тебе, может, и ничего… – нервно протявкала лисица. – А меня – растопят, как пить дать, растопят! Ведь не такая важная птица…

– Ты – не птица. Ты – перевёртыш, – раздражённо буркнул мужчина и в полумраке капюшона мелькнул профиль. Хмурые брови, сжатые губы. Он злился не на перевёртыша, конечно. На себя.

Дело, на которое решился, для которого пришёл сюда, ради которого жил… было слишком рискованным!

Что, если Леда права?

Если их застукают?

Или… Хранительница в последний момент передумает?

В истории случалось и не такое.

– И что? – капризно протянул зверёк. –  Что же теперь, бросать меня на амбразуру? На произвол судьбы? На погибель? Не надо так…

– Да кто тебя бросает?

– Я чувствую, они рядом… Я вся иссыхаю от жара их огненных крыльев…

– Помолчи.

– Жалко меня…

– Да ничего с тобой не случится! К тому же… мы у цели.

– У цели?

– Почти…

– Ох!

– Это последняя дверь… Обещаю. Проклятье пепла!

С такими жадными вратами не то, что могущество не обретёшь – остатки силы растеряешь…

И всё же он оказался прав. Дверь была последней.

Святилище обрушилось на них сразу, со всех сторон! Ослепительным светом и танцующим, неверным пространством… Таково действие Звёздного Колодца, или Ока Мироздания, как зовут его за пределами Империи.

Лисица у его ног нервно затявкала.

– Кто это? Кто? Кто?

– Хранительница, – ответил он тихо.

Любопытная Леда тут же взмыла в воздух полярной совой.

Белая птица принялась кружить вокруг Идола Пращурки – мраморной девы с безупречным лицом и крыльями вместо рук. Глаза девы скрывала алая лента. Хранительница Звёздного Колодца, главной святыни Фениксов, должна быть беспристрастной. Но она слышала, как он вошёл – в этом можно было не сомневаться. Мраморные губы дрогнули, растянулись в некоем подобии улыбки.

– Принц… принёс, что обещал? 

Голос Хранительницы был тихим.

Таким тихим, что казалось, голос этот звучит у него в голове.

– Да.

Резко выдохнув, будто решился на что-то важное, гость раскрыл ладонь. В центре посверкивала крохотная льдинка.

Идола-Хранителя трудно удивить. Но гостю удалось. Шелестящий голос дрогнул:

– Слеза… Ледяной Ворожеи… 

– Она самая. Только конкретно в этой заключена ещё часть души Императора.

– И что ты хочешь за столь ценный Дар?

Прозвучало с придыханием. И с едва уловимой издёвкой.

– Ты знаешь, чего. Пусть моё пламя разгорится!

– Слушаюсь… 

Нет, на этот раз Идол явно издевался!

– Пожалуйста, не надо! Ещё не поздно передумать! – закудахтала, будто курица, Леда. Она опустилась к нему на плечо и принялась нервно бить крыльями.