Антонина Циль - Женская магия или Вызов для попаданки (СИ)

Антонина Циль. Женская магия или Вызов для попаданки 

Глава 1

Еще одну дорожку, решила Лиза и энергично заработала руками и ногами. Она рассекала воду двадцатиметрового бассейна уже двадцать минут. Выходить не хотелось. Вода мягко ласкала плечи, отвлекая от мыслей о предстоящем мероприятии.

Сервис в дорогом комплексе с квартирами класса «люкс» был на высоте. В загородном же доме Елизавета плавала редко: Стас, в последнее время выбравший коттедж постоянным местом обитания, часто забывал договориться со службой ухода за бассейном. Вода застаивалась, а еще в нее летели сорванные с деревьев листья и насекомые.

Лизе нравилось в квартире, однако в душе зрело понимание: если она хочет сохранить брак, нужно переезжать за город. А такой брак стоило сохранить. Ну, по крайней мере, по мнению людей из окружения Корецких.

«Самая красивая пара города» – так писали о них в светских журналах. Муж – бывший весьма успешный предприниматель, ныне популярный политик Стас Корецкий. Жена – спортсменка, тоже бывшая, зато красавица и умница, основатель городского Благотворительного Фонда. Жаль, что бездетная, зато малышам в детдомах помогает. И животным в приютах. И много кому.

И все вроде было хорошо. Да, стоило признать, что Лиза никогда не любила мужа с той страстью, которая описывается в книгах и фильмах. Зато за годы брака она прикипела к Стасу и была ему верна и телом, и душой.

Не сказать, что она чем-то пожертвовала, бросив плавание ради брака. Ей и так не особо светили спортивные достижения, и в двадцать она уже понимала, что вершина ее карьеры – место тренера в областном тренировочном центре. Она вышла замуж на пике формы, молодости и известности. Жалела об этом? Иногда. Но не сейчас, когда администратор комплекса подал ей подогретый махровый халат и любезно вызвал лифт на шестой этаж.

Светлана Артамоновна, помощница по дому, сердито напомнила:

— До мероприятия четыре часа, а у вас, Елизавета Юрьевна, извините, конь не валялся. Станислав Дмитриевич будет сердиться.

— Я быстро, — пообещала Лиза, послав домработнице воздушный поцелуй. — Мы с вами даже чаю успеем попить. Расскажете, как там внучка, подросла, наверное.

Строгая Светлана Артамоновна покачала головой, но смягчилась. Лизе всегда удавалось находить общий язык с окружающими. Корецкий часто этим пользовался, посылая жену на «переговоры» с нужными людьми. Она и договаривалась. То с журналистами, то с социальными службами, то со студенческим профсоюзом.

Пока домработница заваривала чай, Елизавета успела принять душ, нанести легкий макияж и скользнуть в простое по крою, но эффектное и очень дорогое платье. Она оценивающе взглянула на себя в зеркало. Неплохо. Постоянное плавание… и дети… вернее, их отсутствие… позволили сохранить фигуру.

Вот о чем Лиза жалела, скрывая чувства от мужа. Она понимала Стаса. Сам он до третьего класса воспитывался в неблагополучной семье. Потом был детдом. Затем нашлась дальняя родня, какой-то дядя, равнодушный к племяннику, но не злой, и в последние годы школы юный Стас хотя бы был сыт и одет.

Он сам всего добился и всегда повторял: «Нет в детстве ничего хорошего, только иллюзии и их болезненное разрушение. Не хочу плодить страдания. Мы с тобой больше полезного делаем для несчастных детей, как если бы сами были их родителями».

Лиза соглашалась. А потом видела на улице детскую коляску и расстраивалась так, что иногда по несколько дней не выходила из дома.

… Она уложила волосы модными небрежными завитками, поискала в ящике недавно купленное в сувенирной лавке недорогое украшение. Стоил кулон сущие копейки, но Лизе понравился круглый шарик в серебряной «паутинке». Когда она вглядывалась в украшение, ей казалось, что нити внутри него двигаются и меняют цвет. Продавец сказал, что это работа одного пожилого стеклодува в стиле «муранское стекло».

Стасу кулон тоже понравился. В последнее время он вообще поощрял увлечение жены, шутливо именуя его «поиском интересного хлама». Лиза проводила целые дни, прочесывая антикварные лавки и блошиные рынки. Во-первых, это позволяло проводить меньше времени дома, наедине с откровенно депрессивными мыслями, во-вторых… во-вторых, Елизавета любила вещи с историей.

Она никому бы не призналась, боясь, что ее сочтут безумной (в худшем случае) и выдумщицей (в лучшем), но --">