Мария Максонова - Рабыня ищет хозяина, любовь не предлагать (СИ)

просто не присматриваться, но я не в силах, эти твари будто дразнят меня. Главное теперь не дернуться, не испортить ритуал.

— Драдрерика, — обращается ко мне господин Учитель, прервав свою песнь. — Готова ли ты отказаться навсегда от своей свободы и доверить ее тому, кто выбран для тебя судьбой.

Свобода? Будто она когда-нибудь у меня была.

— Да, — отвечаю хрипло, но решительно.

— Готова ли ты стать его защитницей и пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти его?

Вот умирать в расцвете сил совсем не хотелось, но ритуал есть ритуал, иначе связь с Хозяином не установить, так что выбора нет:

— Да.

— Добровольно ли ты делаешь этот выбор, осознаешь ли последствия своих действий и слов в этом магическом круге?

— Да, — отвечаю без сомнений, разум мой чист и не замутнен.

— Хорошо, — кивает господин Учитель и подходит ближе, — Подними голову. — Я слушаюсь, хочу посмотреть на хозяина, но старик стоит слишком близко, а полы его простого черного плаща закрывают обзор, чтобы можно было глянуть незаметно. Приходится смириться. — Познай, от чего ты отказываешься, — говорит он хриплым шепотом и… снимает с меня ошейник.

Мир вдруг обрушивается на меня какофонией звуков, красок, запахов. Ярко светит солнце на кричаще-голубом небосводе. Шуршание крон деревьев подобно гулу урагана, усиленному в десятки раз. От зрелища ярко-алого плаща будущего хозяина приходится зажмуриться, но красные пятна продолжают плясать под закрытыми веками. И, что ужаснее, без зрения слух будто только больше усиливается. Я слышу все: биение сердец господина Учителя и будущего Хозяина, слышу их дыхание, шуршание их одежды. Я слышу, как жужжат шмели вокруг розового куста, растущего в десятке шагов от поляны, как перебирают ногами муравьи, спешащие к муравейнику под старой туей. Мне кажется, при желании я могла бы даже разобрать точное их количество.

А мое собственное сердце?! Его гул бьет по ушам, словно набат. Хочется кричать, чтобы хоть так заглушить эти звуки, но этого нельзя делать, совсем нельзя. Не выдержав, распахиваю глаза. Мириады оттенков самых разных цветов впиваются в мои зрачки дикой какофонией. Когда-то я считала, что трава просто «зеленая»?! Теперь же я вижу в цвете каждой травинки сотни разных оттенков от коричневого до салатового и даже пурпурные вкрапления. Невыносимо!

— Долго еще? — интересуется с ленцой будущий Хозяин, нервно притоптывая ногой, и я почти ненавижу его за громкий мужественный голос приятного тембра. Потому что он бьет по моим ушам, словно молот по наковальне.

— Она должна прочувствовать, каково это — быть без ошейника, чтобы быть благодарной за его наличие, — заученно отвечает господин Учитель, его дребезжащий голос и вовсе проходится по нервам, будто когти зверя по костям. Ужасно, когда же это кончится?!

— Хватит этих ваших воспитательных приемов, нужно поторопиться, я и так задержался, — морщится будущий Хозяин, и я почти готова его расцеловать от радости.

Учитель смотрит неодобрительно. Я бы, наверное, под землю провалилась под таким взглядом, но на господина Хозяина он не подействовал, а это впечатляет. Господин Учитель тяжело вздыхает и берет со столика новый ошейник:

— Вот ваш ошейник, он зачарован на вашу кровь, волосы и…

— Оставим детали, — отмахивается будущий Хозяин. — Она знает, что делать?

— Конечно, господин.

Он подходит ближе, но я почти не в силах на него смотреть, я не способна разглядеть его лицо — взгляд цепляется только за мелкие детали: переплетение нитей в ткани его плаща; родинка на запястье, из которой торчат темные волоски; блестящий золотом нагрудник, выкованный в форме мускулистого мужского торса; ярко-красный рубин на ошейнике, что он держит в руках.

— Прими мой дар и мое покровительство, — он протягивает мне ошейник. Наконец-то закончится это безумие, осталось лишь немного потерпеть.

— Принимаю, — с трудом пропихиваю звуки через сжатые судорогой зубы. Осталась самая последняя часть. Ошейник ложится в мою руку, но я действую так медленно, словно во сне. Кажется, еще немного, и я уроню этот дар.

— Ты должна окропить его своей кровью, нанеся рану своим оружием, — подсказывает будущий хозяин, не дождавшись моей реакции.

Я знаю, что делать, но словно плыву в густой похлебке. Внимание мое рассеянно, и кажется, что я скоро умру. Хотя разумом я осознаю, что нет ничего важнее --">