Анастасия Сыч , Алиса Рудницкая - Сталь и шелк. Акт второй (СИ)

временем пройдет. Может и пройдет, но за Эби я тревожилась.

И пошла я ужинать в гордом одиночестве.

Нагрузив поднос всякой мясной вкуснятиной, каким-то салатиком, привлекшим зеленым горошком, и большим стаканом любимого грейпфрутового сока, я поискала взглядом куда бы приземлиться. Выбор был большой.  Столовая в академии была всегда полупустая, слишком большая для полсотни студентов, из которых от силы половина предпочитала кушать не в своем общежитии.

Сегодня среди таких студентов оказался “мой” дорогой друг Мрамор – сидел, задумчивый, в уголку и жевал бутерброд с вяленым мясом.  После того, как он “меня” целую неделю в драконьем облике к общежитию подвозил и в библиотеке со “мной” часами долгими штаны протирал,  нельзя же было просто взять и перестать “нам” общаться. Такую дружбу разрушить. Подозрительно будет. И я старательно разыгрывала из себя Эби перед человеком, который прекрасно знал, что я не Эби, но не знал, что я-то это знаю, и был вынужден притворяться, что ни о чем не догадывается. О, как. Черт ногу сломит. Но весело. Мне все-таки страсть как любопытно было, когда эта парочка наконец мне признается.

Я решительным шагом направилась за столик Мрамора.

– Привет! – радостно поприветствовала я его и бесцеремонно села на соседний стул, вплотную к полудракону прислоняясь. Какой же он горячий, даже сквозь ткань рубашки! Грелка просто. И хорошенький, если объективно. Просто не в моем вкусе. А вот с Эби они хорошо смотрятся... если забыть, конечно, что Эби в моем теле. Они как два уголька – оба темноволосые, с огненной магией ладят. Правда, если Мрамору моя подруга однозначно нравилась как девушка, то Эби, такой заинтересованности не проявляла – вроде бы просто дружила. Но как знать, что у них там дальше сложится. И он в курсе, кто есть кто. Я не могла сказать, что доверяла Мрамору на сто процентов, но раз до сих пор не сдал... может, он реально просто хороший парень.

Только вот меня –  настоящую Яну – он явно недолюбливает.

Мрамор сразу же напрягся. Не нравились ему чужие прикосновение, быть может, одна Эби и была исключением. Но теперь приходилось терпеть меня.

– Привет, – поздоровался он с неохотой. – Не часто увидишь тебя в столовой...

– А ты сюда что, каждый раз ходишь? Я думала вас в общежитии все время Якоб вкусно кормит.

– Сегодня я помогал отцу в библиотеке, – пояснил Мрамор. – До общежития идти далеко, вот я и решил заглянуть в столовую. Хотя по сравнению со стряпней Якоба готовят здесь… так себе. Не то чтобы я привередничал, но...

И он поморщился.

– Бедненький, – протянула я. По руке типа как сочувственно погладила, отчего Мрамор даже немного дернулся.  – Так из-за своей доброты страдаешь.

– Доброта здесь не при чем, – возразил Мрамор, смутившись. – Просто мне нравится в библиотеке. Да и с отцом надо иногда видеться.

– Именно “надо”? А так вообще не хочется?  –   взяла и полезла парню в душу я. Знала, как он относится к таким разговорам.

– Да, именно “надо”, – буркнул он. – Не будем об этом.

– А о чем будем? Ты и так, в последнее время меня избегаешь...  –   я состроила обиженную рожицу. Уж очень она на личике Эби хорошо получалась...  –   Мы же так хорошо дружили, а что теперь? Когда мы с тобой уже полетаем? Знаешь, как мне хочется!

Мне, конечно, не хотелось  – единственный опыт полета на драконе не пришелся мне по вкусу. Но Мрамору не хотелось еще больше.

– Прости, не могу, – суховато ответил он. – Я в последнее время не очень хорошо контролирую превращения. Есть риск упасть. Помнишь же как я раньше весь в синяках ходил?

Я закивала, хотя помнила смутно.

– Так что не стоит, – Мрамор попытался отодвинуться от меня хотя бы чуть-чуть. – Можно в лазарет попасть. И вообще, мне уже идти надо…

– Подожди, подожди, – вцепилась я в рукав уже встающего из-за стола Мрамора. Настойчиво усадила на место.  –   Ты же почти ничего не съел! Конечно, тебе невкусно, кто же такую еду выбирает... На, лучше, салатика!

И я, наткнув на вилку горошину, поднесла ее ко рту парня. Мрамор, казалось, нагрелся еще больше. То ли от смущения, то ли от гнева. Лицо у него сделалось страдальческое, но он все же мужественно открыл рот. Вот только съесть горошину у него не получилось. Из открытого рта полыхнул короткий язык пламени с дымом. Я отпрянула – чуть брови мне не опалил. А вот бедная вилка успела почернеть от копоти.

Закашлявшись, Мрамор --">