Мария Устинова - Рабыня Рива, или Жена генерала (СИ)

Рабыня Рива, или Жена генерала Мария Устинова

Глава 1

– Кровная месть – главное в жизни григорианца, – прошептала я на ухо командора Лиама. – Молодой генерал станет оберегать честь семьи, не касайтесь в разговоре его родных. Он может вызвать вас на поединок.

Я перевела дух и отступила на полшага. Теперь я находилась за спиной своего хозяина.

По углам шлюзовой площадки стоял почетный караул. Второй заместитель занял место по левую руку командора. Мы ждали первой встречи старых противников, и воздух искрил от напряжения. Великий день. Если случится чудо и мирный договор подпишут, он положит конец Десятилетней войне. Войне, в которой мой народ проиграл и заплатил дань десятью тысячами рабов. Я одна из них.

Я снова приблизилась к уху Лиама:

– Пожелайте удачи и процветания его супруге. Он не женат. Для григорианца это равно пожеланию благополучия рода.

Со своего места я видела лицо Лиама полубоком: прямой нос под козырьком фуражки, массивный подбородок и краешек брови. И сейчас эта бровь приподнялась.

– Почему не женат?

– Возможно из-за молодости генерала и долгой войны. Точных сведений нет.

– Назад.

Я отступила, одернув китель. На мне была форма вспомогательных сил – на военную, как и на личное оружие, я не имела права. Она была черной, чтобы с первого взгляда понимали кто я. Рядом с белым парадным мундиром Лиама и синей формой флотских она смотрелась позорным пятном.

Шлюзовые двери пришли в движение.

Лиам подобрался, солдаты забряцали оружием, один в боковом коридоре опустился на колено, используя угол в качестве укрытия. В любой момент были готовы открыть огонь. Война затронула многих, но к финалу лишь один народ не сложил перед агрессором оружие. Я считала, что Григ победит, но после оглушительных сражений стороны пришли к примирению. Соглашение подпишут на равных, как бы Лиам ни скрипел зубами.

Наконец, массивные створки разъехались. Три фигуры за ними, плохо видные с залитой светом площадки, направились к нам, и я поняла, что темнота в глубине шлюза обманчива – за ними стояла стена бойцов в темной броне.

Григорианцы на голову выше человека и центр тяжести у них смещен вперед. Если смотреть сбоку, кажется, что они сгорблены, впечатление усиливали мощная шея и массивный плечевой пояс. Серая кожа была гладкой везде. Лицо – нечто среднее между человеческим лицом и звериной мордой. Оно было рельефным, с резко выдвинутым лбом, под которым пряталась человеческие глаза. Желтые, с черной каймой вокруг радужки, они больше всего выдавали сходство с человеком – в них светился разум. Узкий нос с резко очерченными ноздрями и рот, почти лишенный губ, напротив, были похожи на черты животного.

Генерал Эс-Тирран шел в центре – худощавый, но выше остальных. Он припадал на правую ногу – едва заметно, но среди этого народа принято скрывать травмы. Ранен он тяжело. Исцарапанная темно-серая броня, похоже, прошла всю войну.

Лиам подал руку первым – на Григе рукопожатия не в ходу. Эс-Тирран замешкался, но ответил тем же.

– Приветствую, Эс-Тирран, – сказал Лиам. – Желаю процветания вашей супруге.

Григорианец смотрел мимо, оглядывая присутствующих. Желтые глаза остановились на мне, ощупали черную форму – он понял, что я рабыня.

– У меня нет супруги, – он повернулся к Лиаму. – Я принес клятву.

Голос оказался тихим, вкрадчивым, он влез под кожу и потек в венах вместо крови. Незаметным движением я согнала с руки мурашки.

Недолгая заминка и я почувствовала, как злится Лиам – он не понял слов григорианца, но сообразил, что оплошал. Моей вины не было – я сама не поняла, о какой клятве речь и почему генералу не понравилось пожелание.

– Церемония состоится завтра в восемь утра, – отчеканил Лиам. Ладонь прижалась к бедру, словно он хотел вытереть ее о белоснежные форменные брюки. Прижалась и застыла. – Будьте моим гостем. Вас проводят в каюту.

– Сам доберусь, – желтые глаза вернулись ко мне. – Пришли девушку. Обещаю, что не наврежу твоей рабыне.

«Да хоть съешь ее» – читалось в раздраженной позе Лиама, но он просто кивнул.

Старые враги разошлись.

Командор развернулся и пошел по коридору, Эс-Тирран остался на площадке. Я поспешила за хозяином. Григорианцы пробудут на «Стремительном», пока договор не вступит в силу.

– Вонючая рептилия, – зашипел он, брызгая слюной, --">