Мария Устинова - Рабыня Рива, или Жена генерала (СИ)

понятно, почему лишь они оказали достойное сопротивление.

Он смотрел мне в глаза и ждал. Но я не могла как истинная григорианка бросить на кон свою жизнь, даже не подумав. Впрочем, что я теряю, кроме издевательств?

Я отпила еще напитка. Бордового, сладкого – оно напоминало ягоды, какими я лакомилась в детстве. Мы с мамой сами их собирали. Шад подошел, и я вынырнула из горьких воспоминаний.

– У меня есть для тебя кое-что, – сказал генерал. – Что поможет решиться.

На раскрытой ладони лежало кольцо – детское, со стекляшкой вместо камня. Ярко-розового цвета, поцарапанное острым камнем, от него пахло полынником и сладким сеном… Но только в моих снах. Это кольцо купила мне мама.

– Откуда оно у вас? – испугалась я.

– С твоей семьей все хорошо, – григорианец поднес ладонь ближе, приглашая взять. – Наши миры никогда не воевали, мы не враги. Я посетил твоих родителей и попросил что-то, что поможет тебе довериться. Твой отец отдал эту вещь. Возьми.

– Как они? – я все еще смотрела на кольцо, одновременно веря и не веря. Меня отделяли годы от прошлой жизни. Было больно возвращаться туда даже в воспоминаниях.

К чему себя терзать, если я не попаду домой?

– Скоро сама увидишь. Я отвезу тебя на Иларию, если согласишься.

Он обещал встречу с семьей – эти сладкие речи отравляли хуже яда. Отравляли ум, но больше всего душу. Я допила и подалась вперед, глядя в глаза генералу. С приоткрытых губ было готово сорваться согласие.

Меня держала неизвестность. Я рабыня, но знаю, что будет завтра, через год, через десять. Если я скажу Шаду «да», то утрачу эту мерзкую стабильность. Даже следующая минута станет опасной загадкой.

– Я принесу вам клятву, – твердо сказала я, хотя поверхность в бокале задрожала. – Обещаю, генерал Эс-Тирран.

– Благодарю, Рива.

Он шагнул ко мне и склонился. Длинные, сильные пальцы обхватили мою руку, и он поднес запястье к лицу, устало закрывая глаза. Янтарные радужки погасли, словно кто-то выключил два маленьких солнца.

Не дыша, я смотрела, как сам генерал Эс-Тирран, самый молодой герой войны, о котором слава летела быстрее ветра, отдает почести мне, рабыне.

Он поцеловал запястье.

Губы генерала оказались шершавыми снаружи, словно покрытыми микроскопическими чешуйками. Внешне Эс-Тирран слегка напоминал рептилию. Межрасовые отношения на Иларии – табу. Генерал ритуально поцеловал сгиб локтя, словно навсегда прощался с любимой. Жаркое дыхание было похоже на прикосновение пламени.

– Я хочу быть с тобой не больше, чем ты со мной, – признался он. – Иди, Рива. Самое важное начнется завтра.

Я дрожала, когда возвращалась к себе. Сегодня Лиам меня не вызовет – завтра действительно очень важный день, а в апартаментах у него своя прислуга. Могу отдохнуть и привести мысли в порядок.

В каюте я распустила волосы, приготовила костюм на завтра: черные брюки, мундир без знаков отличия. Платье стянула через голову и аккуратно повесила в шкаф.

Мне было страшно. Так страшно, что я ничего не могла делать. Села на край бедной кровати и смотрела в пол, покрытый протертыми пятнами. Внутри все дрожало, но решимость была со мной.

Что бы ни предлагал генерал, если я избавлюсь от Лиама – это счастье. А если передумаю – сделаю вид, что не понимаю, когда он потребует клятвы.

Он хочет клятву верности, но какую? У григорианцев их много.

Клятва соратников, господина и слуги, брачная клятва, военная, государственная… Все это клятвы верности. Чего он хотел от меня, я не знала. И не понимала, как клятва поможет Шаду вызвать Лиама на поединок.

Я не дура, догадалась, что зачем-то нужна для этого.

И поэтому во мне теплилась надежда. Если я, ксено-этик не вижу сути аферы Шада, то и Лиам не увидит. Попадется в расставленную ловушку и как обещано, ему воткнут кинжал в глотку. Только ради этого стоило ждать восемь лет.

О доме вспоминать было горько.

Я давно утратила надежду вернуться туда, увидеть маму и отца. Вновь очутиться в детстве. Одно воспоминание никак меня не отпускало все эти годы. Почти каждую ночь, я видела во сне, что мне снова семь и я счастлива.

Вспоминала, как алые поля маковника при каждом порыве ветра колыхались, как пламя. В детстве я любила бегать по ним – бегать можно, главное не останавливаться, не вдыхать сладкий аромат, иначе заснешь. Это как проверка на слабость: как далеко тебе хватит смелости забраться в --">