Софья Валерьевна Ролдугина - Ржавый-ржавый поезд (СИ)

Annotation

Мир "Лисов графства Рэндалл", тридцать лет спустя после окончания войны Железа. Бродячий цирк останавливается недалеко от городка под названием Йорсток...

Ржавый-ржавый поезд

Ржавый-ржавый поезд

Ржавый-ржавый поезд

Ржавый-ржавый поезд

Рельсы время источило, через шпалы мох пророс,

Нотой резкой и фальшивой режет уши скрип колёс.

Кислым-кислым светом поит лунный серп сухую рожь.

Ржавый поезд, мёртвый поезд… Ты его так долго ждёшь?

Луна висела над холмом, как приклеенная, уже больше двух часов.

Время остановилось.

Не то чтобы это сильно меня пугало. В конце концов, я сам искал удобного случая, чтобы сбежать хоть ненадолго из нашего дурдома. Это, кстати, не метафора – кочующий цирк недалеко отстоит от психиатрической больницы. Разница в том, что цирковым клоунам платят за изображение кипящего чайника, а больничных – лечат.

Хотя иногда мне кажется, что там нормальных больше.

Я не люблю конфликтов. И не потому, что не могу постоять за себя, пусть многие из наших считают именно так. В плохой компании очень быстро учишься различать запашок палёного и реагировать адекватно – то есть бить или бежать. Мне ближе второй способ, потому что сразу насмерть бить нехорошо, а по-другому я не умею.

Поэтому мне сегодня и пришлось опять… убежать.

Сначала я собирался подремать пару часов и вернуться, когда кое-кто успокоится. Но меня словно затянуло. Тишина здесь, в ложбине между холмами, была слишком густо пропитана ожиданием; точно корж в торте – коньяком, уже не в удовольствие, а до жжения на языке при каждом вдохе. Запахи немытых звериных вольеров, дыма, ветхой ткани и подгнивающей древесины остались внизу, у реки; там же играла, наверное, и музыка – как в другом измерении. А тут… Я лежал с широко открытыми глазами, весь внимание, но видел только пергаментно-жёлтую луну и слышал только один звук – приближающегося поезда.

Низкий и неприятный, как от лопнувшей струны у виолончели.

Звук будил память – амфигурические образы, хаотическая нарезка из кадров немого кино. Люди и города, настырный вой сирены, чёрные точки бомбардировщиков в светлеющем небе и оранжевые маки в высокой траве… Воспоминания, ниточка за ниточкой, сплетались в блёклый гобелен; а поезд, рассыпая хлопья ржавчины, взрезал его наискосок, и там, из-под лопнувшего полотна, в беспросветной черноте проступало что-то… что-то…

Фш-х-х-х!

Ярко-зелёная вспышка просочилась даже сквозь веки. Я заморгал, приподнимаясь на локте – надо же, всё-таки заснул, как и хотел с самого начала. Под тёмным куполом неба всё ещё таяли цветные искры, в ушах стояло эхо от шелестящего хлопка. Луна мигнула и перепрыгнула сразу с одной вершины холма на другую, пониже и поудобнее.

И я был уже не один.

– Ты здесь.

Волшебник не спрашивал – так, ронял вскользь, отмечая для себя интересующую деталь мира. Так же, как мог сказать: «Вечером будет ливень», или там: «Из этого города надо уходить», или: «К утру лошадь издохнет, а новую мы не купим до самого Лилля». Он редко ошибался – и крайне редко говорил что-то приятное.

Исключением был я. Кажется.

– Рад, что нашёл тебя.

Я зевнул, падая обратно в траву. Теперь, когда хандра отступила, веки слипались и страшно хотелось спать, и не мешала ни липкая рубашка, повлажневшая от росы, ни мелкие камешки под боком.

– Обязательно возвращаться?

Вместо взрослого, делового вопроса получилось жалобное детское бормотание. Не моя вина – это он на меня так влиял.

Если у кое-кого есть милое хобби – исполнять любые твои капризы, то удержаться практически невозможно.

– Репетиция заканчивается, Кальвин. – Волшебник склонил голову к плечу, ожидая ответа. Я фыркнул – глупая отмазка, репетиции давно не нужны ни мне, ни ему.

– Придумай другую причину.

Он подошёл ближе и присел рядом со мной на корточки. Протянул руку, точно хотел дотронуться до лба и откинуть волосы в сторону, но почти сразу отвёл её, так же

--">