Наталья Алексеевна Мусникова - Домоправительница для Бездушника (СИ)

прозвучал в гробовой тишине басистый голос Велизара.

Ну вот, я же говорила, что до него медленно доходит. Василевс Горынович медленно натянул штаны, ледяным взглядом обвёл кавардак в аудитории и отчеканил:

— Те студенты, чьи практические работы погибли в результате, — неприязненный замораживающий взгляд в мою сторону, — непредвиденных обстоятельств, занимаются уборкой. Остальные заканчивают работу и сдают её на проверку Всеведу Кондратьевичу.

Пухленький и румяный, удивительно похожий на сдобную ватрушку, домовой жадно облизнулся и достал большую, выструганную из целого липового поленца, ложку. Я тихонько выдохнула, наивно понадеявшись, что лимит неприятностей для меня на сегодня уже исчерпан. Как оказалось, радовалась я рано. Василевс Горынович повернулся ко мне, пронзил очередным замораживающим душу взглядом и отчеканил:

— А вы, Есения, направитесь со мной к декану. Немедленно!

Я приуныла, даже слёзы на глаза навернулись. Дело было не в том, что получать нахлобучку всегда неприятно, точнее, не только в этом. Основная проблема заключалась в том, что я категорически не нравилась нашему декану, Модесту Владовичу, он ко мне испытывал прямо-таки органическую неприязнь и никогда не упускал возможности растоптать меня в прах. Я понятия не имела, почему он так цеплялся именно ко мне, но факт оставался фактом. Может, слухи о том, что Модест Владович — вампир, питающийся энергией студенток, не так уж беспочвенны? Разумеется, согласно законам нашего светлого Ярилиного королевства все вампиры, наделённые тёмной силой маги и некроманты должны в обязательном порядке давать клятву непричинения вреда и ставить на внутреннюю сторону левого плеча печать, сдерживающую их силы, но тёмная магия очень плохо соседствует с уважением и исполнением законов. В магических вестниках, являющихся основным источником информации для жителей города, нет-нет да и мелькали сообщения об обезумевшем некроманте, сумевшем обойти запрет печати или длительное время скрывавшемся от стражей вампире. Модест Владович официально считался серым колдуном, тёмную магию он чувствовал, но управлять ей не мог, потому давать клятву и ставить печать ему было не обязательно. Так почему же тогда на нашем факультете время от времени довольно сильные ведьмочки в одночасье теряли дар, а некоторые ещё и сходили с ума, а то и руки на себя накладывали?! Мы с Лиз, когда узнали об этом, решили во что бы то ни стало разобраться в этой тайне, но сначала нас с головой захлестнула учёба, потом мне пришлось отбивать скромное бабушкино наследство от полчищ алчных родственников, о которых я никогда прежде не слышала, а затем моя подружка влюбилась. Элизабет, прибывшая к нам в университет иноземная аристократка, выгодно отличалась от всех остальных студенток фарфоровой кожей, большущими голубыми глазами, крупными кудрями каштанового цвета и точёной фигуркой, на которую засматривались (я сама видела!) даже преподаватели. С многочисленными поклонниками Лиз держала себя настоящей королевой, безжалостно удаляя из свиты тех, кто дерзнул прибегнуть в борьбе за её сердце к грязным методам, таким как привороты, разной степени подлости и прочие гнусности. Каково же было моё удивление, когда моя такая сдержанная и даже слегка (самую капельку, её это ничуть не портит) надменная Элизабет вдруг влюбилась. Её избранником оказался студент на два года старше нас, черноглазый брюнет, от холодной нахальной усмешки которого у меня в животе словно ледяная глыба появлялась. Я просила подружку не терять головы и быть осмотрительной, но когда отравленное любовью сердце слушалось голоса разума?! Лично я таких случаев не знаю.

Я досадливо вздохнула, губу прикусила, в очередной раз вспомнив, как тщетно прождала подружку всю ночь. Эх, не время мне сейчас перед деканом стоять да оправдываться, надо друзей кликать и искать Лизоньку, а потом, пока друзья в максимально доступной форме объясняют кавалеру, почему девиц-красавиц обижать не рекомендуется, проверить подружку на чары любовные. Ведь наверняка имеются, не могла Лизонька из-за какого-то самовлюблённого индюка голову потерять!

Я повернулась к Василевсу Горыновичу и горячо зашептала, добавляя в свои слова капельку подчиняющей магии:

— Василевс Горынович, прошу Вас, отпустите меня.

По губам преподавателя скользнула недобрая, воистину змеиная, усмешка:

— Охотно, Есения. Мы уже --">