Ульяна Муратова - Воротиться нельзя влюбиться! (СИ)

повод достойный.

Вспомнив про телефон, достала его из пуховика, чтобы поставить на зарядку. Заодно и зеркальце вынула из кармана. При свете оно оказалось очень красивым — тонкой работы оправа из ажурного металлического кружева. Наверняка новое и явно дорогое — ни царапинки, ни трещинки, ни окалинки. Взглянула на своё отражение.

Зря мама говорит, что меня бы на панель не взяли. Это в стриптизёрши толстых не берут, потому что они могут палку перегнуть. Вернее, шест. А в проститутки берут всех, кровати-то куда крепче.

Да и потом, на лицо я симпатичная. Правда, на то, что ниже лица, клюют обычно представители братских народов возрастом за сорок. Но клюют же. И пэрсиком зовут регулярно. Да и толстой меня никто, кроме матери, не называет. Плотной, сбитой, альтернативно стройной — да. Толстой — нет. А с первого января я буду тренироваться и на диету сяду. И зачёт сдам.

Внимательно рассмотрев своё отражение в зеркале, я взяла и пожелала:

— Хочу жизни сказочной, желательно подальше отсюда, любви огромной и принца на белом коне, умного, богатого и красивого. А, ну и похудеть.

После этих слов зеркальце вдруг засияло магическим светом, взвилось под потолок и открыло портал в прекрасную новую жизнь...

Ага, как же.

Ничего не произошло. Вообще ничего.

Убрав зеркальце в шкаф, я налила себе горячего чая, положила на блюдечко кусок торта и стала щёлкать пультом, переключая каналы. Везде одни и те же лица! Ну сколько можно, а?

Завернулась в плед, пригрелась на диване и случайно задремала, так и не дождавшись боя курантов.

Ох, знала бы я, чем дело обернётся!

Сказ первый, о злодействе некоторых злодеек

Я — фольклорный элемент,

У меня есть документ.

Я вообще могу отседа

Улететь в любой момент! [*]

— Девка! А, девка! Просыпайся! — настаивал звонкий девичий голос.

Голова напоминала чугунок, по которому кто-то треснул лопатой. Внутри противно гудело. Во рту пересохло, а ещё ныло плечо — кажется, я его отлежала.

С трудом разлепив веки, я поняла, что проснулась то ли в просторном гробу, то ли в деревянной нише, одну сторону которой закрывали вышитые крестиком занавески. Шокированно огляделась, но зрение пока оставалось мутным, да и света не хватало. За занавеской раздался скрип. Неловким движением я коснулась вышитой ткани и потянула в сторону.

За занавеской оказалось зеркало, отражение смотрело на меня внимательно и улыбалось. Я аж икнула от неожиданности, потому что сама-то точно не улыбалась. Нет, это не зеркало. Просто в проёме хихикает… моя точная копия? Сестра-близняшка?

— Вы кто? — выдохнула я.

— Кощей в пальто! — ответила она и заливисто засмеялась задорным, живым смехом.

Ну хоть голоса у нас отличаются!

Я поняла, что веселящаяся копия стоит на лестнице, за её спиной — типичная русская изба, а я лежу на печи, укрытая лоскутным одеялом.

Вдруг лицо незнакомки стало меняться, будто с него начала сползать личина. Кожа покрылась морщинами и пигментными пятнами, брови срослись на переносице, а губы ссохлись, обрамляя рытвину рта. Ровные белые зубы сначала немного потемнели, а потом некоторые и вовсе исчезли, оставив торчать из дёсен десяток стёсанных пеньков. Густые русые волосы поредели, клоками поседели, а клоками — потемнели, выдавая в хозяйке некогда жгучую брюнетку. Чуть курносый нос с россыпью конопушек увеличился, опух, обзавёлся тремя волосатыми бородавками и кустами в ноздрях. Ярко-зелёные глаза поблекли, выцвели и стали неопределённо-серыми, скорее мутными, чем имеющими хоть какой-то цвет.

Передо мной стояла гнусно улыбающаяся старуха, довольная донельзя.

Вот это сон! Всё так реалистично! Особенно — ощущения.

— Вылазь давай, коли хочешь уразуметь, где тут яды, а где ягоды, — голос незнакомки тоже изменился, стал противным и скрипучим.

Она спустилась с лестницы, приставленной к печи, и поманила жестом. Я слезла с полатей и огляделась.

Обстановка вокруг — совершенно незнакомая. Небольшая комната, вся уставленная стеллажами, шкафами и завешенная полками. Помимо них — только стол, колченогий табурет и видавший всякое половик. Причём всякое исключительно грязное и дурно пахнущее.

И вот что интересно, сон и не думал становиться эфемерным или заканчиваться. Напротив, с каждой секундой он словно набирал --">