(Вирэт) - Однажды в Боклере (СИ)

========== Часть 1 ==========

Лишь очень внимательные глаза заметили бы, что именно здесь не так. Да, ее волосы растрепались, а ссадина под одной прядью до сих пор, похоже, кровоточит, но она тщательно расчесалась, а за густотой волос всё равно не видно. И платье хорошо сидит. А полуоторванный рукав совсем не заметно, если не поднимать высоко руку. Лицо она специально берегла – синяки бы уж точно не спрятать!

Девушка шла через праздничные толпы, глядя прямо перед собой и крепко прижимая руки к груди. Впереди вырастала великолепная громада княжеского замка. В лазоревом вечернем небе расцветали над ним гроздья праздничных салютов - княгиня Анна-Генриетта праздновала свой день рождения. По этому поводу были устроены в Боклере народные гуляния, бесплатно раздавали шампанское и, говорят, сама повелительница вечером будет кидать в толпу юбилейные монетки. Хочешь – мороженое на них покупай, хочешь – повесь на шею как талисман и вспоминай приятно праздник.

Лея весь год копила к этому событию деньги, тайком откладывала по флорину с каждого заработка. На это новое платье. Хотя какое оно новое – уговорила соседку придержать, не продавать, когда её дочка раздобрела так, что всей своей красотой в него уже не помещалась.

А сегодня отчим увидал, что Лея собирается… Нет, она не будет вспоминать об этом! И о том, что кричала мать… и о том, что они сделают с ней по возвращении домой… Она всё равно бы пришла сюда, даже если бы её заперли на три замка! Гремучая смесь протеста и отчаяния, что копилась в ее душе не первый год, сорвала бы все замки!

Она шла в сторону замка по многолюдным улочкам, впереди расцветал яркий бутон площади, и она стала уже поводить глазами, разыскивая взглядом Гийома. Знала, что он где-то здесь, что она увидит его… и, возможно, случится в её жизни долгожданное чудо! Она старалась ни о чем больше не думать. Только лелеять надежду. И радоваться!..

Никто не заметил бы, что здесь что-то не так. Но он смотрел на людей и их толпу иными глазами. Видел все детали, оттенки, акценты. Он никогда не пьянел и всегда был зорок, как охотник.

Лицо этой девушки, точнее – ее профиль – зацепило и вернуло к себе взгляд. На нем застыло искусственное выражение удовольствия, которое она не испытывала, улыбки, за которой таились слёзы. Да, вот и слезинка, сверкнувшая из уголка глаза, скатившаяся на скулу. В руке девушка держала бокал с недопитым вином - странным бесчувственным жестом, каким могут держать перчатку или камень.

Он внутренне собрался и сосредоточил всё внимание на этой девушке. И вовремя. Она медленно подняла к губам и допила свой бокал. Медленно и слепо поставила его на край длинного дощатого стола. Потом развернулась и быстро пошла с площади прочь.

Выше, выше, выше – по винтовой лестнице до самой верхней площадки старого, давно погасшего маяка! Она любила это место больше всех других в городе. Не раз, когда выдавались свободные минуты, поднималась туда, где обитали лишь плотные соленые ветра да острокрылые альбатросы. Никто не знал, что она беседовала с ними – других верных друзей в Боклере у нее не было. Никто не знал, какие слова срывали ветры с девичьих губ, сколько слез высушили ветряные ладони.

Лея встала возле самого края площадки, там, где черная высота обрывалась в бездонное кипящее черное море. Между нею и бездной были лишь несколько шагов и ржавый железный парапет. Она закрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Ветер знал, ветер понимал, отжимал от башни и принимал ее в свои объятия.

А потом она ринулась вперед, чтобы перекинуть себя через хлипкий парапет… и больно ударилась о чью-то руку, каменным шлагбаумом перегородившую путь. Невольно откачнулась, прижав ладонь к отбитому месту.

Между нею и краем площадки стоял неведомо откуда взявшийся мужчина – темноволосый, в черном кожаном сюртуке, черных штанах и сапогах. У нее спастически остановилось дыхание. Лея попятилась – до тех пор, пока не ткнулась спиной в шершавую стену. Бессильно стекла по ней на каменные плиты смотровой площадки. Какая же прóклятая у нее жизнь! Осталось только для полного ада испытать и насильника…

Мужчина присел перед нею на корточки и негромко сказал:

- Не пугайся. Я не причиню тебе зла. И не дам самой причинить себе вред.