(La donna) - Присказка (СИ)

собравшимся вокруг огня зевакам, когда кто-то окликнул её по имени. Это был парень, встрёпанный, но одетый нарядно и чисто. Впрочем, на праздник все старались принарядиться. Мила с интересом оглядела позвавшего, отмечая прилипшую к мокрому от пота лбу волнистую прядь, высокие скулы, пёстрый лоскут мягко повязанного платка на шее, растоптанные башмаки, тёмный жилет из тонкой шерсти и полурасстёгнутую, вздувшуюся пузырём на животе, рубаху.

— Постой, — попросил он ещё раз и достал из-за пазухи венок: — Это тебе.

Мила повертела венок в руках. Он был сделан из плотно сплетённых ещё зелёных колосьев, травы и синих полевых цветов.

— Так это ты нам букеты подсовываешь, — заметила она утвердительно.

— Я, — расплылся в улыбке парень.

— Для меня, значит? — усмехнулась ответно Мила. — Ты так не делай больше. Кузинам моим влетело из-за тебя, дядя им чуть все косы не повыдирал.

— Кузинам? — переспросил парень удивлённо, и брови его препотешно поползли вверх.

— Тёткиным дочкам. Не сёстрами же мне их звать, не единородные мы. Что, слова такого не слышал? — догадалась Мила.

А парень только плечами пожал:

— Не доводилось. — Усмехнулся криво. — У меня родни негусто, вот и не нужно разбираться, кто кем приходится. — И кивнул на венок: — Что ж не наденешь? Не нравится?

— Нравится, — Мила водрузила подарок на голову. — Только цветов ты больше не носи.

— Не буду, — пообещал парень и протянул ей руку: — Потанцуешь со мной?

— Я к кострам собиралась, — замялась Мила. — Посмотреть.

— Так пойдём вместе посмотрим. — Мила не спешила вкладывать ладонь в протянутую руку, но и парень, или молодой мужчина, — в надвигающихся сумерках разобрать возраст было сложно — был по-своему настойчив и предложенной руки не убирал. — А хочешь, я прыгну? Или, — он шлёпнул левой ладонью по висевшему на поясе кошелю, — так тебя угощу.

— А после приставать будешь, — пристально взглянула в глаза собеседнику Мила.

— Да не пристану. Не помнишь разве меня? — с досадой поморщился парень и наконец представился: — Меня Румпельштильцхеном зовут, и дом у меня в Свинном тупике. Тупик — это потому, что дорога в болото упирается. А свиней у нас почти никто и не держит, прозвание старое. Пойдём? — Румпельштильцхен выжидающе смотрел на неё, и Мила дала ему руку:

— Ладно.

Приставать тем вечером он и вправду не стал. И в отличие от тех парней, что раньше пытались за ней приударить, обошёлся без пошлых шуточек.

Сдержал он своё слово и в другом: воткнутые в плетень цветы появляться перестали. Зато всё чаще появлялся сам Румпель. То совершенно случайно оказывался рядом на гулянье, то они сталкивались у колодца, то выяснялось, что купаться она ходит именно туда, где Румпельштильцхен ставит свои бредни. Чаще всего они просто говорили, иногда бежали вперегонки, и каждый раз Румпель вызывался её проводить, но рук не распускал и никаких намерений не выказывал. Мила даже и сомневаться начала, есть ли у него эти намерения? Может быть, издалека она ему глянулась, а вблизи уже нехороша показалась, и теперь Румпель и болтает с ней, и провожает только по доброте душевной? Жалеет её, сироту? В общем, Мила сама не заметила, как влюбилась по уши, и когда её всегдашний провожатый, наконец, решился сорвать поцелуй на прощанье, ответила с таким пылом и готовностью, что Румпель даже опешил.

С того дня на смену случайным встречам пришли свидания. Мила спешила поскорее справиться с поручениями тётушки, причёсывалась тщательней, чем когда-либо, и, отмывая руки, так скребла их золой, что они краснели и шелушились от её усилий. Сколько изобретательности ей иной раз приходилось проявлять, чтобы найти предлог уйти со двора! И всё же они виделись почти каждый день. Их не останавливали ни зачастившие осенью проливные дожди, ни грянувшие в самом начале ноября холода. Хоть урывками, хоть по полчасика, они бывали вместе. Иногда только целовались. Иной раз оставалось время и для разговоров. Мила, никогда не считавшая себя болтливой, сама удивлялась тому, как легко открывала она Румпелю самое потаённое, никому не рассказанное, почти постыдное. И очень скоро Румпель знал всё и про её маму, и про отца, и про то, как ей живётся у тётки с дядей. Может быть, всё дело было в

--">