Жанна Даниленко - За чертой

поступать так вовсе нельзя. А тому всего-то год и два месяца. Что он ещё понимает в Олежкином «нельзя».

Зато как всё это мило и щемяще со стороны. Мать так гордится поступками и добротой старшего и непоседой-младшим тоже восхищается.

И как ей хочется, чтобы всё это о чадушках знал отец.

Вот только возвращается он с работы поздно, уставший, со своими думами. Ест, слушает нехитрые рассказы жены, улыбается. А потом принимает душ и заваливается спать.

 А утром бы продрать глаза и снова на работу.

Но это жизнь. Простая обыденная жизнь.

Правда, сейчас была другая жизнь. Тоже обыденная, которая называлась — работа.

 В кабинете на диване, завернувшись в синтетический плед, мирно похрапывал Семёныч.

 Володя лишь ухмыльнулся, постаравшись как можно меньше шуметь. Чтобы не разбудить коллегу.

 Особых дел не было. До прихода следователя затишье. Пусть поспит. У него свои проблемы. Дочка старшая заневестилась, вот он её пасёт. А ещё маленький поздний сынишка Кеша уж очень беспокойный товарищ. По ночам не спит, устраивая концерты или игры, не давая отдыха обоим родителям, как, впрочем, и обеим сёстрам.

Но Семёныч проснулся.

— Вов, что поздно так?

— В школу вызывали.

 — Что хотят?

— Классный час о нелёгкой доле судебных медиков. Я обещал.

— Правильно, в школу надо идти с открытым кошельком и выполнять все учительские капризы. У меня знаешь какой опыт!

— И лекцию по профессии читал?

— Читал, начиная её словами: «Никто так не чувствует таинство жизни, как прозектор! Вскрывая человеческое тело, ты постигаешь его совершенство!»

— Это ты такое в каком классе детишкам загнул?

— В седьмом.

— Вот то-то же. А у меня первый.

— Ну, сказку расскажешь малышам, про плохого дядю-насильника или убийцу.

— Скорее, убийцу, про насильника им ещё рано.

— Вов, ты мне скажи, почему на огнестрел не ездил?

— Так не звонил никто. Я удивился, что и ты не ездил.

— Ты понимаешь, мне с самого утра уже звонили, просили тело без вскрытия выдать. Якобы по религиозным соображениям…

— Огнестрел без вскрытия?

— Ну да, даже деньги предлагали. Я им объяснил, что, может, полиция у нас и продажная, но мы с тобой к этой категории не относимся. Дождёмся следователя, вскроем, опишем и выдадим в лучшем виде с косметикой на морде лица. И к нам вопросов больше нет.

— Чай? Кофе?

— Вот делать вам нечего, как только чаи гонять, — в кабинет вошёл следователь, майор Панкратов. — Пошли, вскроем по-быстрому, вы мне протокол, отдаём тело и открываем дело. Ребята, дело ерундовое. Вы не представляете. Преступник взят на месте по горячим следам. Вернее, он и сбежать-то не пытался, есть три свидетеля, видевшие, как и кто стрелял. Так что дело только за вами.

— Ну и? Давай подробности.

— А что? Участковый на глазах у всех разговаривал с сыном директора кирпичного завода Огурцовым-младшим. Громко разговаривал. Орал на пацана, короче. Потом сказал, что тот сядет. Все слышали. И пацан побежал вдоль по улице. Лейтенант вытащил «макаров», дал один выстрел в воздух, и второй в цель. Огурцов упал.

— Почему нас на место не пригласили?

— Так всё ясно. Лейтенанта задержали, да он сам себя задержал. Хотя удивляется, говорит, что по ногам стрелял. Но труп говорит обратное.

— Ну, что говорит труп — не вам решать. Иди, Вова, вскрывай.

Володе было достаточно одного взгляда. Правда, он перевернул тело и осмотрел спину тоже.

— Ох и намаетесь вы с этим делом, ребята.

— Ну не томи, говори.

— Лейтенант стрелял в спину?

— В спину.

— А у покойника входное отверстие со стороны груди, спереди, понимаешь? А выходное сзади. Ищите пулю, ребята.

Часть 2

 Сразу по выходу из секционного зала Володя услышал вопли прокурора, периодически прерываемые жалким лепетом следователя. Но все в молчании уставились на него, как только он отворил двери в ординаторскую.

— Вы оружие определить можете, Владимир Александрович? — спросил прокурор.

 — Ну уж точно не «макаров». Сквозное ранение для «макарова» не типично. Пуля была бы в теле. Скорость у неё не та. Стреляли из

--">