Анастасия Руссет (Russet) - Сказка - ложь... (СИ)

надрывать голосовые связки, запугав теперь не только кур, но и дворовую собаку Жучку, спрятавшуюся от диких звуков вглубь собственной конуры.

– Коще-е-ей! – с печи, кажется, начал осыпаться мел. Кощей зажал уши руками и глухо зарычал.

Пятьсот лет прошло, а эти богатыри никак не успокоятся! С периодичностью примерно в двадцать лет обязательно находился какой-нибудь идиот, желавший наложить загребущие культяпки на злато, над которым злыдень, якобы, «чахнет». Ну и спасти Кощеюшку от очередной «невесты».

Однако на этот раз невесты не было. Надоело Кощею красть принцесс и царевен – аж жуть! Да и девки в последнее время попадались какие-то ушлые. Начиная от Марьи Моревны, которая заставила посвататься, потом заперла в подвале – насилу ушел. Благо очередной её полюбовник воды дал напиться, а у Кощея от неё как раз силушки богатырской прибавлялось. И заканчивая Василисой Прекрасной, которую он приволок в свой терем. Так эта королевишна напилась вина заморского и бегала за похитителем в одной рубашке, требуя «заморской любви». Бррр!

«Может колдануть ему лягушку какую?» – подумал Кощей. – «Притворюсь, что напугался, дам золота, и пущай валит отседова…».

Это, конечно, не выход. Подумают, что Кощей совсем сдал. Скопом грабить придут. Эгей, ради такого дела правого все окрестные деревеньки поднимутся! Не-е… Не этого хотелось Кощею. Разве что отдохнуть бы…

– Коще-е-ей! – принц продолжал свой концерт. Прям как кот по весне, ей Богу! И чего это ему дома не сиделось. Приперся же, на мою голову!

– Коще-е-УП!

Кощей открыл один глаз. (Все ж таки, не зря с Соловьем-разбойником вчера сидели, бражничали?!) Подумал. Подумал еще раз, и начал осторожно слезать с полатей.

***

– Ты чего надрываесся, добрый молодец? – насмешливая девица с черной косой до пят, одетая в белоснежный сарафан, стояла позади Ивана-царевича, опираясь на нехилый дрын, которым только что огрела его по плечам.

– Эм… Уф… Э… – выдавил из себя Иван. Рослый, простоватый лицом, перед девушками он терялся. И дело было совсем не в прозвище, которое дали ему слуги там, дома. Дураком он не был. Вроде… А девица была хороша – не очень высокая, фигуристая, она так и прожигала царевича глазами.

– Так чего орешь-то? – красавица подняла левую бровь, и сердце Ивана ухнуло в пятки. Хороша, чертовка!

– Я с Кощеем биться пришел! – гордо ткнул он пальцем в свою грудь. – А ты дерешься…

– Зачем это биться?! – непритворно удивилась девка, широко открыв серые, как серебро, глаза.

– Царевну спасать… – опешил Иван.

– Это гдей-то тута царевна?! – нахмурилась она. – Ну, Кощей, ну, муженек!!

В тереме что-то звучно грохнуло. Раздались приглушенные ругательства на разных языках и непритворный стон.

– Муж?! – Иван-царевич уставился на девицу, всё ещё держащую дрын. Теперь одной правой рукой. Со злобным выражением лица. И стало ему как-то неуютно… – Я… Может, пойду? Завтра наведаюсь… Хозяина-то, поди, дома нет…

– Иди, иди, добрый молодец! – сквозь зубы пробормотала красавица. – Пущай дорога тебе будет пухом. А с Кощеем я сама поговорю. Если выживет – завтра пообщаетесь.

Царевич вздрогнул и бегом припустил в сторону леса, где остался привязанным его верный Сивка…

***

– Жена?! – Кощей нервно хихикнул и неловко скользнул рукой по беленой поверхности печи. Результатом стало падение и болезненное соприкосновение головы с полом. Мужчина выругался, но облегчение, на которое он надеялся, не пришло. Тогда он застонал и выругался еще раз. И еще. Не помогло. Вставать пришлось, держа гудящую голову левой рукой, правой опираясь на лавку – для равновесия. Что ж они вчера делали-то с Соловьем?!

Усадив себя на уже упомянутую лавку, Кощей обхватил больное место теперь двумя руками. «Какая жена, откуда?!» – пытался подумать он, но… Впечатление, будто голову засунули в здоровенный чугун, по которому теперь усиленно колотили рукояткой меча, не проходило.

В горницу вошла девушка, которую мужчина никогда не видел. Она была достаточно красивой – темноволосая, сероглазая. Её красные уста сердито сжались, а взгляд из-под изогнутых дугой бровей, казалось, сверлил насквозь. О, Боги, неужели он снова украл

--">