Алла Леонидовна Касперович - Синее-синее небо (СИ)

Annotation

Небольшая история о любви

Касперович Алла

Касперович Алла

Синее-синее небо

СИНЕЕ-СИНЕЕ НЕБО

- Деда! Ну, деда-а-а-а...

Маленький Нырлюша уже полчаса безуспешно пытался разбудить своего сладко дремлющего на солнышке дедушку. Старик отмахивался во сне от любимого внука, как от назойливой мухи. Но малыш даже и не думал сдаваться. Он схватил деда за длинную белую как первый снег бороду и дернул изо всей силы, которую только имел в свои неполные пять лет.

- А? Что? Где? - от неожиданности старик свалился с лавки, больно ударившись спиной. Хорошо хоть, что падать было не высоко, а так бы потом и костей не собрали. - Нырля, ты чегой-то творишь?

- Деда! - мальчик лучезарно улыбнулся своим почти таким же беззубым, как у деда ртом. - Скучно мне!

- Ась? - старик замер, не донеся руку до рубахи, чтобы отряхнуть ее от песка и пыли. - Нырля, разве ж можно из-за этого честных людей будить?

- Ну да! - малыш улыбнулся еще шире, но, на всякий случай, отошел подальше.

Старый Мокша покачал головой, кряхтя поднялся на ноги и снова уселся на лавку. Да. Добротная получилась. Не зря они тогда с Михмасем у лесничего за самогон это бревнышко выкупили. Эх, когда ж это было-то? Да лет сорок уже, поди, минуло, а лавка как новехонькая. Да уж, были времена... А теперь уже и руки не те, да и глаза почти ничего не видят. А ведь когда-то он и хату свою вот этими самыми руками построил.

- Деда, ты опять заснул? - спросил малыш, рискнув подойти поближе. Он уже не боялся расправы - дед долго злиться не мог.

- А? Что? Нет. Задумался я.

- А о чем? - глаза мальчика загорелись - он очень любил дедовы рассказы.

- Молодость вспоминал свою... - ответил старик, улыбнувшись и тут же поморщился. Все-таки он сильно ударился - спина напомнила о себе болью.

- Молодость... - Нырля попробовал новое слово на язык. - Молодость... Деда, а что это такое? Молодость твоя.

- Это, мой милый, - усмехнулся старик и потрепал мальчика по растрепанной рыжей макушке. - Ну... это... Ты сейчас молодой, мамка твоя молодая, батька молодой... и я был молодым, когда на твоей бабке женился...

- Деда, а как вы с бабулей познакомились? Ты мне не рассказывал! Вас сосватали, да?

Старик посмотрел на небо. Ясное. Ни облачка. И такое синее. Синее. Как ее глаза.

***

В тот день небо было таким же чистым, солнце нещадно палило, заставляя тех, кто работал в это время в поле все чаще вытирать капли пота, стекающие по их лицам и спинам. Душок стоял такой, что даже надоедливые мухи и слепни не решались на близкое расстояние к селянам. Хотя им, скорее всего, жара также не доставляла никакой радости, и они решили дождаться ночной прохлады, чтобы продолжить свою охоту. Что ж, в отличие от селян, они могли себе это позволить.

А до обеда еще было далеко. Мокша и радовался этому, и злился. Сегодня наступил именно тот день. Больше откладывать было нельзя. Мужик он или не мужик, в конце-то концов? Ну и что, что волосы на лице только недавно появились и скорее напоминали легкий цыплячий пушок, нежели грубую мужскую щетину? Зато он был не обижен ростом, да и силушкой тоже. Правда, мамка почему-то этому не очень радовалась, называя его безруким увальнем. Подумаешь, все горшки в доме переколотил! Но он же не специально! С кем не бывает...

- Мокша! - крикнул отец. - Ты чего столбом стал? Коси давай! До вечера управиться должны.

- А? Ага.

- Вот же увалень уродился! Ток ма что сильный, а розума как у бабы!

- Батя!

- Что - батя? Коси давай молча. Мать скоро обед принесет.

- Это... батя, а можно я обедать не буду, а в село ворочусь? Я быстро.

- А зачем это тебе? - спросил отец, прищурившись. - Что ты там забыл?

- Батя, дело у меня там... - еле ворочая губами, ответил Мокша. Он опустил глаза и залился краской.

- А... - отец понимающе улыбнулся. - Понял. Дело молодое. Сам таким был. К Марыське, небось, побежишь?

Мокша кивнул, не в силах вымолвить ни слова - язык отказывался его слушаться. Отец, как

--">