Джудит Тарр - Трон Исиды

Джудит Тарр Трон Исиды

Брюсу и Трэси

за все:

помощь, моральную поддержку, советы особенно за консультации по вопросам дел военных.

К пирующим

Теперь пируем! Вольной ногой теперь

Ударим оземь! Время пришло, друзья,

Салийским щедро угощеньем

Ложа кумиров почтить во храме!

Нам в погребах нельзя было дедовских

Цедить вино, доколь, Капитолию

Разгром готовя, государству

Смела в безумье грозить царица

С порочной сворой хворых любимчиков,

Мечтам не зная дерзостным удержу,

Сама от сладостной удачи

Пьяная. Но поубавил буйство,

Когда один лишь спасся от пламени

Корабль, и душу, разгоряченную

Вином Египта, в должный трепет

Цезарь поверг, на упругих веслах

Гоня беглянку прочь от Италии,

Как гонит ястреб робкого голубя

Иль в снежном поле фессалийском

Зайца — охотник. Готовил цепи

Он роковому диву. Но доблестней

Себе искала женщина гибели:

Не закололась малодушно,

К дальним краям не помчалась морем.

Взглянуть смогла на пепел палат своих

Спокойным взором и, разъяренных змей

Бесстрашно в руки взяв, смертельным

Тело свое напитала ядом,

Вдвойне отважна: так, умереть решив,

Не допустила, чтобы ладья врагов

Венца лишенную царицу

Мчала рабой на триумф их гордый.

Квинт Гораций Флакк (перевод С. Шервинского)

Действие первое АЛЕКСАНДРИЯ И ТАРС 41—40 до н. э

1

Некогда зал этот был весь из золота. Теперь он из золота и хрусталя, а в центре него мумия — безжизненный образ царя.

Египетские бальзамы выполнили свое назначение: тело умершего великолепно сохранилось в жарком вавилонском климате. Оно не было завернуто в материю, как того требовал обычай, точнее ее сняли уже давно, еще до того, как его преемник, новый царь, расплатился с долгами золотым саркофагом. Отблески светильников скользили по оружию; то высвечивалось, то тонуло в тени лицо, словно оживая. Мощный торс, крепкие кости, крутой лоб, правильной формы нос с горбинкой, властный, волевой подбородок. Светлые волосы сохранили цвет — подстриженные и уложенные наподобие львиной гривы, они отливали золотом.

Диона обвела взглядом выгравированные заглавные буквы имени: «ALEXANDROS»^[1]. Далее следовали титулы, слова молитв, символы царского величия, значившие теперь так же мало, как и сама смерть, сделавшая его вечным.

Она взглянула на него: мертвое лицо ничем не отличалось от лица живого человека. Этот мужчина был очень красив, а в его характере было слишком мало сходства с характером женщины, вошедшей в просторный сияющий зал. Но Диона считала ее равной великому Александру.

— Боги, как мне его не хватает! — произнесла Клеопатра^[2].

Она не имела в виду Александра — он покинул сей мир уже более трех веков назад. Диона приподняла бровь.

— До сих пор? — вырвалось у нее.

Царица остановилась и повернулась к Дионе. Клеопатра в совершенстве владела жеманной походкой придворной дамы, однако обычно ее поступь была легка и свободна, и, несмотря на размашистые шаги, никто не усмотрел бы в ней ни на йоту мужского.

— До сих пор… Мало того, он постоянно является мне. Хорошо бы его бросили за это на растерзание собакам, а не сжигали на костре в Риме.

Рука Дионы вскинулась в предупреждающем жесте.

— Да минует нас чаша сия!

— Милая, добрая маленькая жрица, — не слишком доброжелательно вымолвила царица, склоняясь над погребенным в хрустале. — Если бы он появился здесь, сейчас, я была бы рада. Я смогла бы расправиться с призраком кумира, мертвого уже три сотни лет. Человек, умерший три…

— Кумир? — перебила ее Диона. — Неужели ты веришь всем этим россказням, пришедшим из --">