Ольга Тартынская - Святочный сон

мести... - И добавил обиженно: - Ну не драться же с ним на дуэли! Мне моя шкура еще дорога.
   Глаза Амалии хищно блеснули:
   - Что ж! Я доставлю вам сие удовольствие, но покуда не спрашивайте, что и как. У меня есть дерзкий план.
   Ни о чем не догадываясь, Мартынова ответила на приторную улыбку Амалии, когда та подошла к ней поболтать по-приятельски. Бедная красавица мнила себя ее подругой, мало с кем в обществе можно было так свободно говорить не только о модах и светских новостях. Оригинальность Амалии притягивала к ней людей, ищущих пищи для ума.
   - Mon amie, - Штерич вновь растянула губы в улыбке, - я устраиваю вечер с живыми картинами и шарадами. Полагаю, ты будешь.
   Мартынова задумалась:
   - Я не знаю, что скажет Владимир, свободен ли он.
   - Приезжай одна, - вкрадчиво уговаривала Амалия. - У меня соберется забавная публика, будет что посмотреть.
   - Полно, Амалия, ты знаешь, я не езжу на холостяцкие вечеринки.
   Штерич бросила взгляд на Митеньку Волынцева, который как бы невзначай присел на соседнее канапе и, казалось, весь был поглощен созерцанием танцующих.
   - Не отвечай теперь, у тебя есть время решиться, - проговорила она, касаясь руки красавицы и поднимаясь со стула. - Я пришлю к тебе человека с билетом.

2

   И верно, на другой день в дверь хорошенького домика с антресолями вблизи Арбата позвонил человек. Горничная Даша приняла письмо и вручила посыльному двугривенный. Господа только что поднялись со сна и пили кофе в маленькой гостиной. Александра Петровна Мартынова, или Сашенька, как ее звали дома, в одном кружевном пеньюаре уютно расположилась на мягком диванчике и смаковала утренний напиток. Кода вошла Даша и подала на подносе билет, дама слегка нахмурилась. До чего навязчива бывает Амалия! Далась же ей эта вечеринка. Сашенька пробежала глазами содержимое карточки и на миг представила дом Амалии, вольные шутки, рискованные забавы, злые насмешки, облеченные в остроумие... Нет, ей там не место. Однако шарады, буриме, немецкий фокусник.... Вечер назначен на семь часов пополудни, верно, можно будет домой воротиться вовсе не поздно. Некоторая борьба отразилась на прекрасном лице Мартыновой.
   - Что это? - как бы между прочим поинтересовался ее муж.
   Изящным костяным ножичком он разрезал свежий журнал и бегло просматривал страницы.
   - Приглашение от Амалии на сегодняшний вечер. Что скажешь, Володенька?
   Мартынов ответил, не отнимая взгляда от журнала:
   - Ты знаешь, по четвергам я ужинаю в клубе.
   Они помолчали. Наконец Владимир Александрович поднял голову и внимательно посмотрел на жену.
   - Что, очень хочется поехать?
   Сашенька колебалась:
   - И да, и нет.
   - Ты можешь поехать одна.
   - А ты хотел бы этого? - допытывалась дама.
   Мартынов поморщился.
   - Почему бы тебе самой не выбрать, душа моя?
   - Однако тебе это почему-то неприятно, верно? Ты был бы недоволен, если б я поехала?
   Владимир вздохнул и отложил ножик в сторону.
   - Изволь, я объяснюсь. Запрещать тебе что-либо считаю дурным тоном, и ты это знаешь. Не в моих правилах лишать тебя удовольствия. Я лишь хочу предостеречь: Амалия Штерич опасный человек. Тебе не следует излишне доверяться ей. Эта особа способна на коварство. Вот все, что я могу тебе сказать.
   - Что ж, решено! - с нарочитой бодростью произнесла дама. - Проведу, наконец, вечер с детьми.
   - Воля ваша, но Мише нужен гувернер! - с этим восклицанием в гостиную вошла Соня, двоюродная сестра Мартынова, живущая в его доме.
   Это была немолодая длинноносая девушка тридцати лет с сухим выражением лица, одетая серо и скучно, с волосами, убранными в простой чепец, Определенно она давно забыла, что родилась женщиной. Соня была нянькой, гувернанткой и учительницей в одном лице. Детей у Мартыновых было трое: старший Миша и младшие Лиза и Катя, девочки восьми и пяти лет. Мартыновы избегали принимать в дом чужих людей и весьма болезненно относились ко всяким переменам в быту. Вот и с гувернером беда. Соня давно уже твердит, что Мише нужен учитель с твердым характером и выдержкой. Миша избалован, ему надобна мужская рука. Да он уж стесняется своей тетки-воспитательницы. Шутка ли, мальчику двенадцатый год.
   - Володя, непременно, сегодня же, сыщи гувернера, и непременно из иностранцев, - повторила Соня и присела к столику, наливая себе кофе.
   Мартыновы любили Соню, как сестру, и она вовсе не была прислугой. Они старались --">