Ольга Тартынская - Святочный сон

подбирать в дом людей родных или из своего саратовского имения. Потому такое обычное дело - нанять сыну учителя - для них обратилось в целую драму. Чужой человек, неизвестный, будет жить в доме, воспитывать их ребенка. Кому можно доверять в наше время? Кто не нарушит приватности и не понесет всюду сплетни? Кто с истинным усердием, за жалованье, станет трудиться на благо чужой семьи? Никто. Разве что иностранец...
   - Что он опять натворил? - с теплой улыбкой спросил Владимир.
   - Построил хижину Робинзона Крузо и взял в плен Катю и Лизу, уверяя, что они из племени людоедов.
   Владимир рассмеялся:
   - Что ж, у него недурное воображение.
   - Это похвально, но у меня терпение на исходе, - напомнила Соня. - Не сыщите гувернера, я умываю руки.
   Мартынова придвинула Соне корзиночку с бисквитами.
   - Не горячись, душенька, исполним, - сказала она. - Нынче обещалась быть Марья Власьевна, так я спрошу у нее. Верно, она подскажет, что делать. Марья Власьевна всех знает, кого-нибудь да порекомендует.
   - "Кого-нибудь" нам не надобно, - возразила Соня. - Все лучше иностранец, француз или англичанин.
   - Иностранцы дороги, придется выписывать из Петербурга... - размышляла Александра Петровна.
   - Однако дьячками да студентами тут не обойдетесь, - Соня была непреклонна. - Я не доверю ребенка всякому проходимцу.
   Владимир Александрович, переглянувшись с Сашенькой, обратился к кузине:
   - Появление молодого мужчины могло бы тебя встряхнуть. А потом, разве ты не хочешь выйти замуж?
   Соня сердито отставила чашку и поднялась.
   - Вольно вам смеяться надо мной, Владимир Александрович. Ведь вы хорошо знаете, как я отношусь к молодым мужчинам.
   Она обиженно поджала губы и покинула гостиную.
   - Полно, Володенька, дразнить ее, - укорила Сашенька мужа. - Соня для нас клад.
   - А вот выйдет замуж, что станется с нами? - возразил Мартынов.
   - За кого она выйдет замуж, коли живет затворницей? Да и поздно уже, кто ее возьмет?
   Мартынов виновато улыбнулся.
   - Заели чужую жизнь. А ведь это нам удобно, Сашенька?
   Александра Петровна пылко возразила:
   - Помилуй, дорогой! Да захоти Соня, я тотчас бы ее благословила! И ты, верно, не был бы против. Много в монастырь не ушла, где уж замуж! И разве ей плохо у нас?
   Мартынов умолк, о чем-то думая.
   - Соня права, - изрек он наконец, - более откладывать нельзя. Надобно искать Мише учителя или отдавать его в пансион.
   - Как в пансион? - испугалась Сашенька. - Он ведь совершенный ребенок!
   Владимир захлопнул журнал.
   - Позволь тебе напомнить, shere amie, в его лета ребята отличались в войне с Наполеоном.
   Сашенька вовсе переполошилась:
   - Полно, ты преувеличиваешь, Володя. Да и времена теперь иные... Однако учителя непременно сыщем.
   Она отставила допитую чашку, лениво поднялась с диванчика.
   - Не желаешь ли взглянуть на хижину Робинзона Крузо? - улыбаясь, спросила мужа.
   - Иди, душенька, я следом поднимусь.
   В одиночестве он закурил сигарку и глубоко задумался. Предметом его печальных размышлений была Соня. Владимир Александрович чувствовал перед ней вину, которую не мог искупить вот уже девять лет. Когда Соня осиротела, он не задумываясь взял кузину в свой дом. Она сама нашла себе занятие, никто не принуждал девушку нянчить и воспитывать племянников. Соня получила недурное образование при жизни родителей, она много читала, отличалась даже некоторой ученостью. Ей доставляло удовольствие делиться знаниями с малышами, возиться с ними, наставлять, обучать. К тому же в этой, на первый взгляд, засушенной, старообразной особе, скрывалась детская природа, некая наивность и целомудрие, что позволяло ей без труда находить общий язык с детьми.
   Однако собственная жизнь Софьи Васильевны не сложилась. Она будто приняла обет безбрачия, никогда не выезжала, у нее не было подруг, вся жизнь Сони проходила в доме брата. И в этом был виноват Владимир. Он с легкостью принял Сонину жертву и не задумывался, каково ей. Теперь же, лишь предположив, что кузина влюбится и выйдет замуж, он ощутил подобие ревности.
   С пятнадцати лет Соня безраздельно принадлежала ему, а после его семье. Без нее немыслима жизнь в доме! Владимир усмехнулся своим мыслям. Это всего лишь воображаемая опасность, с чего он так растревожился? "Да вы эгоист, Владимир Александрович!" - подумал он и вовсе рассердился на себя. Он погасил сигарку и направился в Мишину комнату. --">