Лев Дионисович Мирошниченко - ВОЙНЫ РОССИИ: ОБОРОНЫ И НАПАДЕНИЯ (участие в военных конфликтах). Параллельная хронология за 400 лет (1613–2015).

коммунизма, окружён со всех сторон злобными буржуазными
врагами, мечтающими и пытающимися эту колыбель уничтожить. Повторялось непрестанно,
что нужно всегда быть готовыми к борьбе, не жалеть для неё ни сил, ни жизни. Начинка
«социализма и коммунизма» была вынута, а модель осталась. На такое сознание факты
слабо или совсем не воздействуют. Оно находится как бы под хроническим гипнозом.
Не принимается во внимание, что наши крупные, безусловно авторитетные историки,
типа С. Соловьёва и В. Ключевского, описавшие подробнейшим образом историю России с
древнейших времён, не заметили этого непроглядного окружения. Да и само российское обще3

ство до большевистской эпохи. Даже Золотая Орда, подчинившая Русь, не окружала и не оккупировала её войсками, а получала с неё дань (ясак), которую привозили ей русские князья.
Были у России в разные времена и всякие дружеские страны. Вражеские страны тоже были,
но не навечно. Нередко начинали дружить, и надолго, после войны друг с другом. Именно дружить, а не просто соблюдать перемирие.
Вообще-то восприятие окружающего мира, как опасного со всех сторон, свойственно
первобытному племени из пещерных времён.
Можно добавить, что патриотизм, опирающийся на представление о том, что родина
настолько хороша, что все страны, и не только окружающие, очень хотят её уничтожить,
выглядит дефектным, и, можно сказать, убогим. Она такая, что никто не хочет с ней дружить и уважать её. Это даже унижает представление о родине. Любить родину – это не значит считать её идеальной. Это значит: любить её, какая она есть, при всех её прекрасных достижениях и не прекрасных, огорчительных ошибках и не похвальных делах в прошлом. И желать очень сильно, чтобы в будущем у любимой родины было поменьше недостойных
для её граждан дел, побольше – благодатных.
История России очень сложна, как история любой большой страны, да ещё принадлежащей к великому лагерю тысячелетней цивилизации. И надо бы видеть и постигать её открытыми глазами, не замутнёнными гипнозом своекорыстной пропаганды.
Идеальных стран не бывает. И надо помнить, что страна может совершенно озвереть со
зверем-правителем, доставшимся ей по воле исторической судьбы. И будет она безжалостно
истреблять не только чужой народ, но и свой.
Автор, предлагая данный, непредвзято, как он надеется, изложенный каталог военных
событий России за большой период времени, и, полагая, что может быть поднят вопрос о его
личном патриотизме, считает уместным сообщить о себе некоторые сведения. Он родился в
Оренбургской области в семье учителя русского языка и литературы. У отца не было колебаний, к какой нации и стране он принадлежит: он жил и трудился в русской среде, как в родной,
был пропитан, дышал и жил русской культурой. Его литературными кумирами были Пушкин,
Тютчев, Фет, Толстой и Чехов, он стремился впитать в своих учеников, как и в сына, прежде
всего, потребность в высоких проявлениях русской культуры. Безусловный патриотизм отца, в
суровые дни испытаний родины, может подтвердить, в качестве своеобразного документа,
личная благодарность от Сталина, полученная им в начале рокового 1943 года «за помощь
Красной Армии». И сам отец воевал за Россию на фронтах 1-й Мировой и Гражданской войн.
Получил боевую рану осколком снаряда.
Вопрос о патриотизме автора, по-видимому, целесообразно затронуть также в связи с его
украинской фамилией. Он хотел бы сообщить, что за всю его долгую жизнь у него не возникала
ни на минуту никчёмная для него проблема, русский он или не русский. Сейчас он должен настоятельно подчеркнуть (что сделал бы также и в случае типично русской фамилии), что он
русский, русский патриот. Как и родившиеся в Москве, крещёные в православие, его дети и
внуки.
После распада СССР у него ни на секунду не возникало устремления перебраться в другую страну, включая и Украину (его предки жили в районе Киева и Запорожья). Хотя он ценит
украинскую культуру, близкую ему по духу, как любому русскому человеку.
Возвращаясь к предлагаемому материалу, автор хотел бы добавить, доверяясь читателю, что военная история России до XX века в его восприятии принципиально отличается от последующего времени. Некоторые более ранние нападения России (не все) с захватом новых
территорий как были ему по душе со школьных времён, такими и остались. Пусть простят его
шведы за то, что ему нравится, например, захват --">