Петр Николаевич Лащенко - Из боя - в бой

просьбы. — А нам самим таких бы работников, да побольше!

Вместе с тем в крайних, безотлагательных случаях Черняховский смело выдвигал лучших офицеров на строевые должности. Несколько бывших моих подчиненных, к слову сказать, уже командовали в ту пору полками и справлялись с этим неплохо. Таким образом, ответ командарма зависел не только от того, насколько целесообразным, на его взгляд, было такое перемещение, но и от нужд момента, потребностей обстановки.

В тот раз он принял соломоново решение.

— Не вас, разумеется, убеждать в важности оперативной работы, — произнес после паузы генерал-лейтенант, меряя шагами пол в кабинете. — Сами знаете, именно с этого, — кивнул он на карты, застилавшие его стол, — начинается любая операция, бой. Правда, и вы не куда-нибудь проситесь, а на передовую. Что ж, возникнет такая необходимость — отпущу. Только, чур, подготовьте себе замену: не я же буду командовать вашими операторами, — принимаясь за бумаги, усмехнулся он.

Замену, разумеется, я уже подготовил, однако просьба моя оставалась пока без последствий. Более того, месяца два назад меня повысили в должности — до заместителя начштарма. И вот теперь, трясясь в душной «эмке» и машинально взвешивая все шансы на переход в войска, я приходил к неутешительному выводу, что никаких перспектив к этому в ближайшее время не предвидится.

Дорога, обогнув крутой косогор, нырнула в глубокую и узкую лощину. И тут мои размышления были прерваны самым неожиданным образом: левее, по параллельному проселку, спускались в низину два юрких, серых от пыли «виллиса». Передний вел собственноручно, как делал в минуты крайней спешки, генерал И. Д. Черняховский; рядом с ним сидел майор А. И. Комаров, его адъютант. Во втором «виллисе» размещалась охрана — трое автоматчиков. Узнав кортеж командарма, ефрейтор М. Скобелев, не дожидаясь сигнала, сразу принял вправо и остановился. Свернул на обочину и командующий.

Заглушив мотор, он вылез из машины, разминая ноги, медленно подошел к нам, поздоровался. Потом снял фуражку и, вытирая платком высокий влажный лоб, спросил:

— Не слышали, как бомбили по соседству с вами триста двадцать вторую? А я вот как раз оттуда. Ездил, смотрел…

Накануне, как мы уже знали, гитлеровские бомбардировщики обрушили сильный бомбовый удар по одному из полков 322-й стрелковой дивизии, выходившей в район сосредоточения правее 226-й стрелковой дивизии. В течение короткой летней ночи полк не успел, вопреки расчетам и отчаянным усилиям командиров, скрытно завершить марш. Немецкая «рама», повисшая в небе с первыми проблесками зари, засекла колонну в тот момент, когда ее голова только-только начала втягиваться в лесной массив. А через 15 минут на опушку леса, высветленную солнечными лучами, уже пикировало до полусотни «юнкерсов»…

— Дела там невеселые, — помолчав, сообщил командующий. — Тысяча восемьдесят седьмой полк потерял много людей и материальной части. Тяжело ранен комдив, полковник Иванов, — тоже оказался на опушке, торопил людей. О потерях в транспорте и говорить не приходится — конский состав выбит наполовину…

Обронив еще несколько скупых фраз, характеризующих состояние дел в дивизии, И. Д. Черняховский приказал доложить ему о результатах нашей поездки. Слушал он, как всегда, с живым интересом и вниманием, вникая во все детали, и чувствовалось, был доволен тем, что работа у Петренко идет успешно и закончится к сроку. В то же время, как мне показалось, командарм непрестанно думал о чем-то другом, что не имело прямого отношения к нашему докладу, но очень занимало и беспокоило его. И я не ошибся.

— Вот что, товарищ Лащенко, — без обиняков начал он, когда доклад был закончен, — я не забыл вашей просьбы о переводе в войска. Помню и свое обещание на этот счет. Так вот — принимайте-ка дивизию Иванова. Обстановку в полосе ее наступления вы знаете — принимали самое непосредственное участие в разработке оперативного плана, стало быть, вам и карты в руки. Решайте, разумеется, сами, но другой подходящей кандидатуры в армии я сейчас не нахожу, — добавил он, как бы пресекая все колебания с моей стороны.

Я ответил, не раздумывая, что согласен. Черняховский одобрительно кивнул и приказал принести из «виллиса» портфель с бумагами — свою походную канцелярию. Вырвав чистый лист из блокнота, он тут же размашисто написал несколько строк и протянул мне.

— Держите предписание. Вступайте в должность --">