Василий Георгиевич Болдырев - Директория. Колчак. Интервенты

Василий Георгиевич Болдырев Директория. Колчак. Интервенты

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

© «Центрполиграф», 2017

В.Г. Болдырев и его воспоминания

За последние годы русская литература обогатилась многочисленными и даже многотомными «воспоминаниями» и «мемуарами», посвященными мировой войне и обеим революциям. В этом отношении особенно богат вклад, сделанный белой эмиграцией и вообще деятелями контрреволюционного лагеря. Вышвырнутые Октябрьским переворотом за пределы нашей республики и оставшись не у дел, они на досуге занялись литературой. Не будет большим преувеличением, если скажем, что навряд ли имеется еще какой-нибудь видный активный деятель контрреволюции, не говоря уже о многочисленных пассивных зрителях, пользовавшихся «весом» и занимавших «положение» в буржуазном обществе, который не употребил бы свой вольный и, большей частью, невольный досуг для того, чтобы поделиться своими грустными воспоминаниями, личными наблюдениями и тоскливыми переживаниями за годы империалистической и, особенно, за годы Гражданской войны. Это сделали уже и по сию пору продолжают делать, повторяем, не только такие крупные фигуры, как Деникин, Лукомский и др., но и фигуры более мелкие и даже совсем второстепенные, – так сказать, мелкие сошки контрреволюции.

Как ни богата эта мемуарная литература, но Сибири она пока что уделила сравнительно мало внимания.

Рассеянные же в разных журналах статьи мемуарного характера, а также брошюры, которые посвящены Сибири, обычно затрагивают только отдельные моменты или эпизоды из истории революции или контрреволюции в Сибири.

Мемуаров же, которые охватывали бы сибирскую эпопею в целом или, по крайней мере, давали бы последовательное изложение отдельных законченных этапов этой эпопеи, пока что вышло мало: один, два, три – и обчелся. Да и те, которые известны нам, ограничиваются, главным образом, эпохой колчаковщины и совершенно почти не касаются тех событий, которые развертывались на Дальнем Востоке после гибели Колчака.

Все эти воспоминания и мемуары, представляя большой интерес по тем документам, которые они приводят, и по тем характеристикам, которые в них встречаются, носят на себе явные следы глубокой вражды и ненависти к советской власти. В своих литературных трудах эти политические и военные неудачники стараются в первую очередь обелить себя от всех содеянных ими мерзостей и подлостей и всю вину в неуспехе и неудачах контрреволюции взвалить на плечи других, обычно на соперников из своего же стана, затем на интервенцию, которой они же сами открыли двери России, и, главным образом, на неблагоприятные объективные и случайные обстоятельства. Читая эти книги, можно думать, что успеху советской России сопутствовали одни лишь благоприятные условия. Как будто советская Россия не голодала и не холодала и не сжималась железными кольцами блокады.

Вскрывая, изобличая и порой откровенно обнажая в своих воспоминаниях все недостатки, промахи и истинную подоплеку квасного патриотизма, правильнее сказать, личные шкурные интересы и карьеризм своих товарищей – соперников по оружию и идее, наши авторы обычно глубокомысленно умалчивают о своих грехах и преступлениях «перед горячо любимой родиной и народом», всегда выставляя себя как подвижников и страстотерпцев, а своих преданных соратников как лиц бескорыстных и доблестных.

Нельзя сказать, чтобы воспоминания и дневник В.Г. Болдырева совершенно свободны от всех этих недостатков. И в воспоминаниях Болдырева встречается много досадных неточностей и не менее досадных недоговоренностей. И он кое о чем умалчивает. Это бросается в глаза каждому внимательному читателю. Особенно пестрит досадными недоговоренностями вторая часть, посвященная Японии. «Страха ради иудейска», или по какой-нибудь другой причине, автор слишком схематически передает свои разговоры с лицами, с которыми встречался, и многие из этих разговоров совершенно замалчивает. Ценность этой части книги заключается главным образом в том, что здесь Болдырев дает много бытовых картин из жизни Японии и ее армии. Болдырев видел много такого, что недоступно для обычного туриста.

Что же касается книги в целом, то прежде всего следует отметить, что --">