Петр Ионович Якир - Детство в тюрьме

являющегося единственной альтернативой и капитализму, и сталинскому «социализму». «Это был человек, — сказал Якир о Костерине, — каким бы и я хотел быть, и каким бы хотел видеть своих родных и друзей».

П. Якир — оптимист. В своем открытом письме Андрею Амальрику он, отдавая дань «четкости, честности и беспристрастности» автора брошюры «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», смелости его поступка, убедительному анализу в первой части, возражает против «оценки перспектив Демократического движения», данной Амальриком. Якир пишет:

«Хотя сейчас его (демократического движения — Ю. Т.) социальная база действительно очень узка, и само Движение поставлено в крайне тяжелые условия, провозглашенные им идеи начали широко распространяться по стране, и это есть начало необратимого процесса самоосвобождения».

В знаменитом телеинтервью 1970 года Петр Якир сказал:

«Нас, видимо, арестуют, потому что властям неугодны люди, которые критикуют их. Но дело в том, что обратно уже нельзя возвратиться. Нас не будет, но будут другие. Их уже сейчас много. Много молодежи, и все мыслящие люди в Советском Союзе никогда не вернутся к тому, что было. Будут бить, будут убивать, но, несмотря на это, люди будут думать по-другому».

* * *

По сравнению с описываемыми в книге временами, сейчас в Советском Союзе разгул демократии. По «новой», послесталинской истории тоже кое-что написано. Любознательному западному читателю из доступной литературы можно рекомендовать хотя бы «Мои показания» А. Марченко, «О специальных психиатрических больницах» П. Григоренко, «Хронику текущих событий», письма Л. Богораз о положении заключенных, «Кто сумасшедший?» Ж. и Р. Медведевых. А из официальных документов — акты психиатрических экспертиз. Читая все это (не перед сном, конечно), видишь, как далеко зашел прогресс. Не те масштабы, не те. Жить стало лучше, стало веселее. Один пример сопоставления с воспоминаниями Якира.

«Тех, кто признавался, направляли в спецколлегию областного суда, и они, по крайней мере, видели своих судей; тех, кто отрицал свою вину, пропускали через ОСО или спецтройку, которые являлись заочными внесудебными органами…»

Теперь нет ни ОСО, ни троек. Правда, тот, кто «не признаётся» в фиктивных политических преступлениях при отсутствии у следствия «материала», запросто может не увидеть своих судей: его могут заочно определить в тюремную психбольницу. Там он далее может иметь некоторые неприятности — его могут «лечить» химическим воздействием на организм, ему могут не давать бумаги и карандаша (как не дают, например, П. Григоренко). Но ведь через несколько лет его могут и выпустить оттуда — разумеется, при условии, если он изменит свои убеждения.

Три тыщи лет тому

У племени Му-му

Обычай был дарить детей языческому богу,

И гибли пацаны

Неясно, почему.

А теперь известно хоть, за что его и что ему.

Прогресс, ребята, движется куда-то понемногу,

Ну и слава богу!..

9. 12. 71

Юлиус Телесин

АРЕСТ ОТЦА. АСТРАХАНЬ

30 мая 1937 года. Накануне мы с отцом были на даче в Святошине, под Киевом. Зазвонил телефон; попросили отца. Разговаривал с ним Ворошилов:

— Выезжайте немедленно в Москву, на заседание Военного совета.

Была вторая половина дня. Отец ответил, что поезда на Москву сегодня больше не будет. Спросил разрешения вылететь.

— Не нужно. Завтра выезжайте первым поездом.

На следующий день в три часа пятнадцать минут дня отходил поезд на Москву. Я провожал отца. Настроение у него было тревожное: он знал, что в течение прошедших недель арестован ряд военачальников, в том числе и Михаил Николаевич Тухачевский.

На прощанье он мне сказал: «Будь настоящим, сын!»

Когда поезд тронулся, я увидел, как несколько людей в форме НКВД вскочили в предыдущий вагон (вагон-салон, в котором ехал отец, был последним).

Вернувшись домой, на киевскую квартиру (мне еще оставалось два экзамена за 7-ой класс), я попросил у мамы разрешения пойти погулять. Она меня просила вернуться не позже десяти вечера.

В 10 часов я распрощался со своими друзьями и подружками, которые гуляли в Мариинском парке, напротив нашего дома, и пошел домой. Милиционер, постоянно охранявший наш дом, ничего не сказал мне. Я обратил внимание, что во всех комнатах нашей квартиры горит свет и --">