Владимир Васильевич Стасов - Франсиско Гойя

В. В. Стасов Франсиско Гойя

О Гойе у нас, в России, почти вовсе ничего неизвестно в печати.

Не только нет о нем отдельного сочинения (этого мудрено было бы и ожидать при крайней бедности нашей художественной литературы), но и нет почти вовсе даже самых кратких известий в книгах и журналах. Единственные исключения составляют те 30 строк, которые посвящены Гойе в сочинении г. Андреева: «Живопись и живописцы» (СПб., 1857), и те 9 строк, которые посвящены ему же в переводе на русский язык «Истории живописи Куглера» (Москва, 1872). Но сведения, сообщаемые о Гойе г. Андреевым, поверхностны и неверны, а в переводе Куглеровой книги — крайне неполны и неудовлетворительны. Прочие наши художественные писатели не сделали даже и столько, так что, например, во всех четырех наших энциклопедических словарях (Плюшара, Старчевского, Толя и Березина) нет ни единого слова о Гойе — все это потому, что и сами наши авторы ничего не знали, а в лучшем случае слишком мало знали о знаменитом испанском живописце конца прошлого и начала нынешнего века.

Такое отношение к одной из лучших европейских слав нового времени всегда удивляло меня и сердило. Позволительно ли, думал я, игнорировать такого крупного, такого оригинального, такого типичного художника, как Гойя, и в то же время с почтением засорять себе память и глаза многими сотнями, может быть, тысячами имен и произведений, которые ничего не стоят в сравнении с Гойей?

С тех пор как я только узнал Гойю, сначала по иностранным книгам, статьям и копиям, а потом и по подлинным его произведениям в Испании, я убедился, во-первых, что Гойя — один из самых крупных художников последних двух столетий, а во-вторых, что он один из тех художников, с которыми всего ближе и нужнее познакомиться и нашим художникам, и нашей публике. Не то чтоб он обладал такою необычайною силою таланта, которая ставила бы его высоко над всеми остальными новыми художниками. Нет, в его натуре и творчестве нельзя не видеть множества недочетов и пятен, но зато мы находим у него везде на первом плане, в лучших его созданиях, такие элементы, которые в наше время и, быть может, особенно для нас, русских, всего драгоценнее и нужнее в искусстве. Эти элементы — национальность, современность и чувство реальной историчности. Это — все такие элементы, без которых для интеллигентного человека нынешнего времени искусство — вовсе не искусство, а праздная побрякушка. Это — все элементы, которые в прежнее время слишком были игнорированы, но зато стали тем ближе, родственнее и необходимее теперь.

Я уже довольно давно задумал представить нашей публике биографию Гойи, взяв за основание многочисленные статьи и книги о нем, появившиеся в Европе за последние пятьдесят лет; но разные другие труды и недостаток времени препятствовали мне до сих пор в этом. Тогда мне пришло в голову обратиться за помощью к М. В. Ватсон, которая, будучи родом испанка, особенно интересовалась жизнью и созданиями своего великого соотечественника и с которою мне много раз случалось одновременно работать в одних и тех же литературных изданиях. Я указал ей все те многочисленные источники о Гойе, которые были мне известны, и она ими очень добросовестно и умело воспользовалась для биографическо-исторической части настоящей статьи. Во второй половине этого труда я изложил свой взгляд на Гойю и на его творения, основываясь на знакомстве с подлинными произведениями художника. При этом мне приходилось лишь изредка соглашаться с теми взглядами, которые я находил изложенными в сочинениях испанских, французских, немецких, английских и итальянских художественных писателей. С большинством из них я был не согласен во взгляде на Гойю.

Гойя знаменит в Испании еще с конца прошлого столетия; но надо удивляться, как мало испанцы о нем писали, не взирая на все свое восхищение. Даже один из лучших испанских художественных писателей и критиков, Бермудес, опустил Гойю в своем лексиконе испанских художников, даром что был Ееличайший приятель и поклонник Гойи (Бермудес говорит только один раз, и то вскользь, про Гойю, именно в статье о Веласкесе, по поводу гравюр, деланных Гойей с его картин). Конечно, в 1800 году, когда напечатано сочинение Бермудеса, не было еще на свете всех лучших и самых высших созданий Гойи; однакоже, существовали его «Капризы» и многие замечательные его картины и фрески. Но, вообще говоря, конец прошлого века и начало нынешнего были --">