Станислав Сергеевич Говорухин - Чёрная кошка

Станислав Говорухин Чёрная кошка

Предисловие автора

Сейчас все пишут книжки. Особенно дамы. Донцова, Робски, Ксения Собчак, мадам Вильмонт. Несть им числа. Пробовал я эти блюда, приготовленные дамскими руками. Ужас, конечно. Но не — ужас, ужас! Съедобно. Во всяком случае, съедобнее, чем кулинарные произведения некоторых маститых писателей, лауреатов всяких буккеров-шмукеров.

Лев Толстой про такую литературу говорил: «Это как жила в мясе: пожуешь, пожуешь и выплюнешь».

Про Сорокина уж и не упоминаю. Одна девица легкомысленного поведения на вопрос: «Читает ли она Сорокина?», — ответила: «Да вы что?! Я такие слова в рот не беру».

Есть еще книжки, сочиненные политиками. Я говорю «сочиненные», потому что девиз всех этих книжек один: ни слова правды! Бывает, человек только-только влез в высокое правительственное кресло, и уже бац! — мемуар.

Ельцин, например, в те редкие минуты, которые выдавались у него в перерывах между государственной деятельностью и беспробудным пьянством, успел сочинить два толстенных фолианта.

Наш замечательный писатель и большой остроумец Юрий Поляков обозначил этот жанр так: «Мемуары быстрого реагирования». Секрет стряпанья таких мемуаров прост, как табурет. Сажаешь напротив себя «литературного негра» с диктофоном, делаешь вдохновенное лицо… и понеслась птица-тройка! За обеденный перерыв можно столько насочинить!..

Книжка, которую вы держите в руках, не надиктована и не сочинена — вымысла здесь ни на каплю. Она и не автобиографична. Какая у меня биография… Я не воевал, не сидел в сталинских лагерях, не покорял Джомолунгму, не был героем труда.

50 лет в искусстве и двадцать — в политике, казалось бы, есть о чем рассказать. Но она не об искусстве и не о политике. Чем больше я узнаю об искусстве, тем яснее осознаю, что ничего не понимаю в нем. Чего уж говорить о политике! Это такая загадочная и загаженная сторона… Я не сталкер, чтобы водить туда читателей на экскурсии.

Тем не менее книжка написана, о чем она?

Читая воспоминания великого мастера кинематографа Федерико Феллини, я наткнулся на такое его откровение: «Режиссер часто не понимает, о чем его фильм. То есть понимает, но интуитивно, сердцем, а словами выразить не может…»

То же самое можно сказать и про эту книгу: не понимаю, о чем? В основном-то, конечно, о людях. И в основном об известных. Можно было бы определить так: неизвестное об известных .

Но, разумеется, не только об этом. Есть и «известное про неизвестных», есть и наблюдения, которые кому-то могут показаться интересными, есть размышления, которые кому-то покажутся наивными, есть и просто «ни о чем»…

Словом, полистайте, потом расскажете автору — о чем его книга.

P.S. Почему же книжка называется «Черная кошка»? А почему бы — нет? Она и о кошках тоже. О кошках, собаках, попугаях, даже о львах. «Черная кошка» — фирменный знак фильма «Место встречи изменить нельзя». Я сам придумал эту милую кошечку и сам рисовал ее углем на стене. И фильм хотел так назвать — «Черная кошка».

Не позволили. Так пусть будет хотя бы книжка.

Глава первая. Рассказы. Эссе 

Три России

Мне довелось жить в трех эпохах. В сталинской России, в хрущевско-брежневской и в нынешней, криминальной стране.

Когда умер Сталин, я плакал. Плакала мама, у которой усатый вождь отнял мужа, плакала бабушка, прожившая при Сталине совсем не сладкую жизнь. Плакал весь народ, кроме тех, конечно, кто понимал, что происходит в стране. Но они в основном жили в столицах и были приближены к высшей иерархии, или имели косвенное к ней отношение, как одна наша знакомая, отсидевшая десятку за то, что служила домработницей в семье Пятакова.

Плакали, правда, уже от радости — целые народы, по которым прошел сталинский каток — чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы, калмыки, крымские татары… Ну и, понятно, взревели от счастья два миллиона зэков, сидевшие в лагерях — настоящие герои сталинских «пятилеток», построившие Днепрогэс и Беломорканал, Норильскникель и Джезказганские рудники, добывавшие стране руду, нефть, золото, серебро и вольфрам, «ковавшие Победу».

5 марта 1953 года мой друг, Вадим Туманов, шел в колонне колымских зэков — на работы. Сзади кто-то шепнул ему:

— Вадим, слыхал: Ус хвост отбросил!

Через минуту вся колонна заключенных бушевала от радости. Конвоиры стали стрелять поверх голов.

Были, --">