Николай Михайлович Сухомозский - 10 смертельных номеров

10 СМЕРТЕЛЬНЫХ НОМЕРОВ

Номер 1. Болотные змеи

(1961 год; с. Харьковцы, Пирятинский р-н, Полтавская обл., УССР)

После окончания четвертого класса меня в первый (и, кстати, в последний – так мне там не понравилось) раз отправили в пионерлагерь. Размещался он в здании средней школы с. Харьковцы. Каждые классное помещение занимал отдельный отряд.

Что запомнилось?

Мои любимые котлеты, которые я не мог проглотить, а пионервожатые строго следили, кто как ест (каждого взвешивали «до» и «после» и хорошим считался тот лагерь, где за смену дети набрали больше всего веса), и заставляли. Не мог потому, что в них наличествовали некие жилы, к тому же, жутко неаппетитного красноватого цвета.

Походы на пруд и веселые купания.

Ночные набеги старших ребят на колхозный сад и невероятное количество яблок, груш, слив, которыми ни с нами делились.

Торжественные линейки, вылазки под звуки горна и барабана в окрестности села.

Пламя прощального огнища высотой, наверное, метров десять – «Взвейтесь кострами синие ночи, мы, пионеры, - дети рабочих».

Но больше всего – помощь местному колхозу. В тот день сразу после завтрака объявили, что все мы отправляемся в лес – собирать веточный корм для животных. Процесс заключался в том, чтобы обламывать деревья, выбирая «съестное» понежнее. Причем забираться наверх запретили – вдруг кто-нибудь свалиться и придется отвечать. Так что «собрать» много, чего хотелось всем – было не так просто.

И тут я немного вдали увидел невысокие и просто роскошные с точки зрения веток деревья. Со всех и, главное, тихо бросился вперед: мигом выйду в лидеры! Дальше все произошло настолько быстро, что рассказывать – намного дольше.

Уже где-то на третьем шаге-прыжке, продолжая движение по инерции, я почувствовал: с почвой не все ладно. Слишком она мягкая. Не успев еще сообразить, что это – начало болота, как из-под левой босой ноги с шелестом заструилась одна и сразу же за ней – вторая змея: я наступил на их хвосты. Не знаю: может, от страха, однако мне аспиды показались мне длиной не менее полутора метров.

Одновременно заорав от страха и, наконец, остановившись, я что есть мочи рванул обратно, выскочив на твердый грунт раньше, чем усели подбежать пионервожатые.

Итог: веточного корма я собрал меньше всех, ибо везде мне чудились гадюки…

Номер 2. Кульбит под колеса

(1956 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

Родители собрали урожай на огороде, погрузили все на подводу, навалив сверху копну кукурузных стеблей. И тронулись в путь.

Отец, держа вожжи, шел рядом с лошадьми, мать – чуть позади слева. Я прыгал на оной ноге позади. А потом неожиданно с разбегу попытался заскочить на верхушку телеги. Разбежался – и в мгновенье ока взлетел на кукурузу. Увы, она оказалась чрезвычайно скользкой, чего я не учел. Не удержавшись, тут же, словно с ледяной горки, поехал вниз, но не назад, а набок.

Мгновенье – и я уже лежу на земле, причем каким-то непонятным образом нижняя половина тела находится под телегой между передней и задней парой колес. Телега, естественно, продолжает движение, а родители не видят моих «упражнений».

Еще секунда – и, сломав хребет, вся эта масса меня переедет. Не знаю, откуда у 6-летнего ребенка

взялось столько силы: в последний момент, ухватившись руками за стебли травы, буквально выдернул себя из-под колес.

Номер 3. Нырок в прорубь

(1957 год; г. Пирятин, Полтавская обл., УССР)

В заводском карьере катались на санках. Вскоре просто съезжать с возвышенностей нам показалось пресным (а скатывались на лед расположенного внизу водоема). И вот мальчишки постарше с помощью подручных средств сделали небольшую прорубь. Теперь задача каждого, кто не боялся, заключалось в том, чтобы, набрав скорость с горы, перелететь через отверстие во льду. Так некоторое время и развлекались ...

Однако опять возжелали новизны. И прорубь после каждого «этапа» начали расширять. И вот после очередного «расширения» желающих рискнуть не оказалось. Разве мог я не воспользоваться случаем?

Хоп – и сани влетают в прорубь, за ними в воду начинаю погружаться и я. Спасло то, что одет был, за неимением собственной одежды, в материнскую «плюшку». Она –