Ги Сайер - Последний солдат Третьего рейха. Дневник рядового вермахта. 1942-1945

бега — на шаг, подходим с вымышленным докладом к фельдфебелю, отходим от него по всем правилам военной науки. Слова команд слышатся то там, то здесь, одновременный топот ног сотрясает долину.

Козырять, стоять навытяжку, брать на караул, поворачиваться «направо» и «налево», щелкать каблуками, терпеть тысячи придирок — разве это подготовка к подвигам?

Оказывается, строевая подготовка теперь приобретает особое значение, потому что, как сказал наш фельдфебель, внешний вид армии в военное время играет особую роль. Он вообще прочел нам целую лекцию о том, что в нынешние времена храбрость — дело неплохое, но второстепенное. Главное сейчас — умение научиться всему тому, что солдат должен знать.

Мы уже знаем назубок все существующее пехотное оружие противника, потому что недооценка врага, как заявил наш фельдфебель, большая глупость.

Я нахожусь в состоянии, которое можно определить словами: «Сдержанно счастлив». Чувствую себя прекрасно. Правда, тактические занятия и строевая подготовка выматывают до предела. За ужином буквально клюю носом. Кстати, кормят сносно, но я время от времени вспоминаю наши семейные трапезы дома. Скатерть в красную и белую клеточку… На завтрак кофе, мед, круассаны и горячее молоко.

Я выучил пару строевых песен и теперь горланю их вместе со всеми, но только с чудовищным французским акцентом. Все, конечно, смеются. Ну и пусть! Мы теперь одна семья. Мы теперь друзья. Воинское товарищество, где все за одного и один за всех. Это пришлось мне по душе. Тяготы казарменной муштры я сношу легко и даже с охотой.

15 сентября 1942 года

Отправляемся в Дрезден.

В течение девяти недель мы проходили военное обучение, и за это время меня успели перевоспитать более основательно, чем за все школьные годы. Я уже усвоил, что начищенная пуговица важнее многих школьных премудростей, а без сапожной щетки вообще не обойтись.

То, что строевая подготовка — полезная вещь, я понял сразу и пришел к выводу, что, в конце концов, главное — быть добросовестным. Как это в общем-то просто и как нелегко в условиях, когда приказ — почти закон.

«Выполнить приказ» — как привычно стало это словосочетание, как убедителен его смысл, избавляющий от необходимости строить собственные планы.

Что ж, прощай, Хемниц! Мы вышли рано утром ускоренным маршем. Легкий сероватый туман с каждой минутой таял, и вскоре небо очистилось и заголубело. На обочинах дороги, по которой мы шагали, среди кустов боярышника и бузины проглядывали темно-зеленые елки. Было тихо. За спиной вставало огромное солнце. Впереди каждого солдата двигалась его длинная тень.

Мы шли тремя квадратами, повзводно — по всем правилам устава. Пройдя километров пятьдесят, погрузились в Дрездене в воинский эшелон и покатили на восток.

Несколько часов мы стояли в Варшаве. Многие изъявили желание ознакомиться с достопримечательностями польской столицы. Осмотрели гетто, вернее, то, что от него осталось. А когда пришло время возвращаться, разбились по трое-четверо. Поляки улыбались нам. В особенности девушки. Солдаты постарше и посмелее меня уже завели себе подружек и общались в милой компании.

Наконец, наш эшелон отправляется, и через какое-то время мы прибываем в Белосток. Спустя пару часов, чеканя шаг, уже шагаем по шоссе. Предстоит пройти километров двадцать до казарм для формирования перед отправкой на фронт.

Сквозь листву деревьев, возвышающихся по сторонам шоссе, прорываются солнечные лучи и падают густой сеткой на белесое покрытие дороги и зеленые каски солдат.

Осень уже вовсю хозяйничает в этом краю. Красиво и повсюду тихо! Широкая всхолмленная равнина греется в лучах теплого осеннего солнца.

Фельдфебель Лаус отдает команду перейти на ускоренный марш, и буквально минут через десять высоко на холме возникают приземистые башни средневекового рыцарского замка, одного из тех, что некогда охраняли княжества, а возможно, и герцогства от разбойничьих набегов и крестьянских восстаний. Серый и сумрачный при любой погоде, он и теперь — в солнечный день — имеет грозный вид, напоминая декорацию, на фоне которой обычно разыгрываются действия какой-либо оперы Рихарда Вагнера.

Замок, издали казавшийся пустующим и необитаемым, оказался нашей казармой. В комнатах со стенами необычайной толщины, расположенных в крепостной стене, квартировали солдаты.

— Запевай! — рявкает фельдфебель, когда мы подходим к --">