Н Г Дубинин - Разведчик Четвертого прапора

видневшихся ближе к центру поселка. Это были каолиновый и сахарный заводы, механическая мастерская, военкомат. Их и многие другие здания в Турбове строил Васин отец, Григорий Филиппович Безвершук. Он всю жизнь клал новые дома. Когда Вася подрос — стал носить ему на леса обед. Взрослые с уважением говорили Безвершуку при встрече: «Здравствуйте, Григорий Филиппович!» А Вася гордился про себя: хоть сейчас, хоть через много лет он сможет сказать людям: «Это здание клал мой тато».

Размышления мальчика прервал Коля Волошин.

— Смотрите, ребята… Что-то случилось!

У клуба сахарного завода теснилась большая толпа. Кто-то, жестикулируя, говорил с крыльца речь.

— Хоронят кого-нибудь, — сказал Порейко.

— Музыка другая.

— Припустили? — предложил Вася.

Мальчишки помчались к клубу.

Там собрались не только заводские рабочие, но и их жены, и ребятишки с прилегающих улиц, и старики. Оратор в зеленой гимнастерке кричал с крыльца, как с трибуны:

— Враг зарвался… Он привык к легким победам… По мы не Бельгия… Советские люди все как один поднимутся на защиту родной земли…

Стоявшие впереди нестройно крикнули «ура». Оркестр заиграл марш. Мальчишки, добежав, спрашивали у дружков, взволнованно перебегавших с места на место в задних рядах:

— Что случилось?

Те, перебивая друг друга, принялись рассказывать:

— Гитлер напал!

— Бомбил города…

— Война. Понимаете?

— Тише вы! — прикрикнули взрослые.

С крыльца говорил другой оратор:

— Пусть сейчас на Германию работает вся Европа. Нам тоже есть чем защищать свои рубежи. Мы чужой земли не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим. Будем бить врага там, откуда он пришел.

Ближе к крыльцу стояла молодежь. Там опять кричали «ура». Опять гремел оркестр.

Люди постарше слушали молча. На их лицах была тревога. Старики вздыхали:

— Вот тебе и договор.

Женщины плакали:

— Из военкомата уже повестки понесли.

— Что теперь будет?..

И даже мальчишки почувствовали беду — такую большую, что от нее, как от тучи, сразу померкли и солнце, и день, и нехитрые ребячьи радости.

2

После митинга Вася побежал домой — рассказать обо всем, что слышал и видел.

Но дома уже знали о нападении Германии. По радио передавали то марши, то приказы о введении военного положения, о запрещенных для въезда зонах. Отец курил, сидя у стола.

— Вот так тип этот Гитлер, — качал он крупной седеющей головой. — И хлеба не дал убрать, сукин сын…

Иван сидел на лавке напротив. Стараясь ничего не пропустить и все понять, он поворачивал лицо то к отцу, то к репродуктору.

— Ну, хлеб-то уберем, — возражал он. — Сюда, что ли, придет герман?

— Ага, — горячо поддержал брата Вася. — Будем бить врага на его территории. Я только что слышал…

Григорий Филиппович сердился:

— Бить-то кто будет? Тот, кто должен хлеб убирать. Или кто на заводе работает. Разве мало сейчас уйдет на фронт?

— Ну и что? Думаете, надолго? — спорил Иван. — У нас, тато, техника, знаете? — Не имея возможности читать, учиться в школе, Иван подолгу и внимательно слушал радиопередачи и теперь повторял то, что слышал много раз. — Для нашей техники, тато, Германия — тьфу. Три-четыре дня, и она выдохнется. У них же, тато, ничего нема и кругом эрзацы.

— Правда, тато, — убеждал отца Вася. — Наши самолеты могут залететь выше всех. Наши танки хоть кого обгонят. Сейчас говорили…

— Да я против, чи шо? — сердился Григорий Филиппович. — Но все равно радоваться нечему. Война — это кровь и слезы. Немыслимо представить себе, сколько она несет людям горя.

Тетка Фросына то ли не понимала размера постигшего всех бедствия, то ли уж очень верила в силу добра и правды на земле, но в разговор она не вмешивалась. Спокойно взяла у Васи корзину с черешней, похвалила хлопчика за старание и стала собирать на стол.

— Ладно. Хай вин выздыхает — тот Гитлер. Сидайте снидать. А к ужину вареникив зроблю.

За обедом Григорий Филиппович несколько раз клал ложку, задумчиво трогал усы:

— Да, война — беда. А война с Германией — вдвойне. Нет человека лютее, чем фашист.

Потом стал вспоминать, как в пятнадцатом году был он ратником ополчения, как их запасной пехотный полк отправили на позиции в Польшу, как русским солдатам в ту войну не хватало патронов и снарядов.

— Немец прет, а бить его нечем. Что сделаешь? Месяца два продержал полк позицию. Потом немцы его --">