Андрей Михайлович Турков - Александр Блок

счастье искать…

Это стихи Екатерины Андреевны Бекетовой.

В кустах сирени и шиповника щелкают соловьи. В саду перелетают с ветки на ветку иволги и дрозды. И, словно соревнуясь с ними, смело, распушив хвосты, прыгают с дерева на дерево белки, повадившиеся сюда за шишками и орехами.

Дед, или, как называет его Саша, Дидя, надевает через плечо ленту. Не орденскую, какую и раньше, будучи ректором, чаще всего употреблял для «спасательных» визитов — выручать арестованных студентов (а те порой еще были недовольны: в камере такой хороший народ подобрался!). Простую зеленую ленту с зеленой жестянкой для сбора растений. Внук прыгает вокруг, как собака возле охотника, и они отправляются на прогулку и, увлеченные поисками какого-нибудь растения, пропадают в лесу часами, могут даже заблудиться со своими трофеями. «Мы с Дидей нашли цветы, не встречающиеся в Шахматове и его окрестностях», — с гордостью записывает мальчик. Это ведь тоже уроки, даже лекции по ботанике. Но как они счастливо непохожи на гимназические! Непосредственный, пылкий, сам похожий на ребенка, дед мастерит вместе с внуком воздушного змея, запускает его и торжествует: летит не хуже, чем недавно Менделеев на аэростате!

Дни падают густыми, душистыми каплями, как варенье, которое любит варить бабушка. А тут еще поездки в Боблово, к Менделеевым, или еще дальше — в Дедово и Трубицино, где живут родственники — Коваленские, Карелины, Соловьевы, а среди последних младший кузен Саши — Сережа, восторженный и нервный мальчик, уже пишущий стихи и даже «печатающий» их… Где? Да в «Вестнике»! Известный в этой среде журнал с очень опытным редактором — Александром Блоком. Он уже прежде пытался составлять из своих коротеньких стишков, рассказов, ребусов то альбом, то журнал. Правда, обычно издание прекращалось на первом же номере, а то и на него материала не набиралось. Позже он выпускал журнал «Корабль» (корабли он вообще любит и вечно рисует их). А вот теперь, в «зрелые» гимназические годы, — «Вестник». Тут уж в самом названии видно стремление к взрослости: выходит же одновременно солидный «Вестник Европы»! Сотрудников в журнале немало — бабушка, мать, тетка, двоюродные братья, знакомые мальчики. Но главный автор — поэт, прозаик, юморист — все тот же редактор.

Счастливый журнал: цензура к нему благосклонна! Можно без лести сказать, что она ему мать родная. Ведь это Александра Андреевна.

Некоторые биографы поэта, например В. Княжнин, говорят об «атмосфере теплицы», в которой рос он, находясь в семье Бекетовых. Однако в эту «пленительную музыку старых русских семей», как выразился однажды Блок, врываются и резкие диссонансы. Под оболочкой внешнего мира и согласия таится противоположность темпераментов, устремлений, вкусов.

Андрей Николаевич хоть и был во времена своего ректорства «важным рылом», по собственному ироническому выражению, но всегда оставался в глазах властей человеком опасным и беспокойным. Приглашенный преподавать ботанику молодым великим князьям, он неизменно ввертывал в свои рассказы какой-нибудь анекдот об их царственных предках, в особенности о Николае Первом. «Рыцарь без страха и упрека, горячий заступник обиженных и борец против несправедливости», — писал об А. Н. Бекетове Тимирязев. Облик этого несколько старомодного «в буднях нового движенья» республиканца явно вспоминался Блоку, когда он уже после смерти деда рисовал таких же могикан 60-х годов прошлого века, встреченных им в Москве: «…Деды дремлют и лелеют сны французских баррикад».

Что же касается его жены, Елизаветы Григорьевны, то она была монархисткой, хотя и не доходила до особых крайностей.

Не было согласия у Бекетовых и в домашнем обиходе, в привычках и во взглядах на семью. Елизавета Григорьевна была больше занята своими литературными делами, чем ведением хозяйства, хотя, например, в Шахматове все «административные» заботы лежали на ней за полным равнодушием к этому самого «барина». Не очень много внимания уделяла она и детям. Быть может, эти обстоятельства и послужили причиной какого-то серьезного разлада между мужем и женой, глухое упоминание о котором содержится в дневнике одной из их дочерей.

Молодые Бекетовы тоже не все ладили между собой, хотя младшие — Аля и Маня, или Муля, как ее звали дома, — были до того дружны в детстве, что их объединяли одной кличкой Муль-Аль, а во множественном числе — Муль-Али.

Житейская наивность, --">