Кирилл Валерьевич Вышинский - «Жил напротив тюрьмы…»

Кирилл Валериевич Вышинский «Жил напротив тюрьмы…». 470 дней в застенках Киева

До эпиграфа. Есть такой старый анекдот: «Раньше он жил напротив тюрьмы — теперь живет напротив своего дома…» Примерно шесть месяцев из пятнадцати, которые я провел в 2018 и 2019 годах в украинских тюрьмах, пришлись на заключение в главной — Киевском следственном изоляторt № 13, или в просторечии Лукьяновской тюрьме. Из окна моей камеры я мог видеть стену своего дома в Киеве. То есть почти полгода я просидел напротив своего дома, хотя, живя в нем до этого около пяти лет, меньше всего рассчитывал оказаться в Лукьяновке — был уверен, что журналистов на Украине по политическим статьям сажать не будут. В общем, все как в анекдоте — «раньше жил напротив тюрьмы…» Собственно, именно к нему и отсылает название книги, которую вы сейчас читаете.

Глава 1

Только распластавшись всем телом на земле и вдавливаясь в неё своим весом, всматриваясь в звёзды над головой, можно понять — что это было, из чего ты выскочил, как косточка из айвы.

Этот эпиграф для моей книги придумал мой друг Максим, который занимается телевидением и прекрасно мыслит образами.

Действительно, неплохо бы понять, из чего я выскочил. А выскочил я из своей теперь уже прошлой украинской жизни — меня выдавила из неё большая политика. Чужая неуёмная жажда власти.

Представьте себе, что у вас всё хорошо. Трёхкомнатная квартира в Киеве, машина, работа — причём любимая работа. Вы возглавляете редакцию информационного сайта, который быстро поднялся в рейтинге самых читаемых из шестого десятка в третий. За четыре года после 2014-го не было никаких претензий со стороны государственных органов Украины, хотя ваш сайт своим брендом «РИА Новости — Украина» даёт отсылку к крупнейшему информационному агентству России. Хорошие, дружеские отношения в коллективе.

Несмотря на то что, как говорит официальная пропаганда на Украине, идёт четвёртый год войны, претензий ни к вашему изданию, ни к вам нет. Есть, конечно, некоторые личные проблемы. Например, жена Ирина — коренная москвичка — хотя и жила на Украине в течение нескольких лет, так и не смогла привыкнуть к атмосфере истеричной русофобии. Она косметолог, и некоторые клиентки, услышав её характерный московский выговор, цедили сквозь зубы: «Ну конечно, москали у нас Крым отняли».

Все её попытки объяснить, что она лично ничего ни у кого не отнимала, заканчивались ничем. В итоге Ирина не выдержала и уехала.

Были и другие сложности. Например, друг детства, одноклассник, в 2014 году, после референдума о присоединении Крыма к России, перестал поздравлять с днём рождения, прислал СМС: «Встретимся после войны».

Да, компания, с которой в течение почти восьми лет ходил каждое воскресенье в баню, в 2014 году распалась на две части. Один из отколовшихся заявил прямо: «Мы не можем мыться с вами в одной бане. Вы — ватники, а мы — патриоты». Хотя в бане разговоров о политике было мало, в основном о футболе.

Были и более серьёзные проблемы. Так, 9 мая 2018 года один из моих друзей, глава киевского представительства Россотрудничества, шёл к памятнику героям Великой Отечественной возлагать цветы. По пути некие «радикальные патриоты» облили его зелёнкой. Зелёнка попала в глаза, обожгла сетчатку — возил друга к врачу, все обошлось. Да, нам мешали нормально работать — всех корреспондентов редакции лишили аккредитации в Раду и министерства, не пускали на пресс-конференции в госучреждения. Ничего, мы справлялись.

Но при этом хотелось верить, что этот угар национализма пройдёт и всё будет хорошо. Так было до тех пор, пока в один прекрасный — или, наоборот, не очень — день в половине девятого утра, когда я вышел из дома на парковку, два бойца подразделения силовой поддержки СБУ не провели мое показательное задержание. Маски в пол-лица, камуфляжные майки — май, Киев, жарко. Человек в штатском при них оказался следователем СБУ, предложил войти в квартиру для обыска. Я без адвоката входить отказался.

Некоторое время мы спорили, входить — не входить. Следователь понял, что меня не переспорить, скомандовал бойцам: «Пошли». Силовики закрутили мне руки, втолкнули в лифт и повезли на третий этаж, к моей двери. Так начались те 15 месяцев, что я провёл в тюрьмах Киева, Херсона и Одессы.

Только потом я узнал, что это был, наверное, самый громкий из всех политических --">