Рафаил Исаевич Хигерович - Бойцов не оплакивают. Повесть об Антонио Грамши

на скульптурно орнаментированную дверь для нового французского музея декоративного искусства — стал на три с половиной десятилетия счастьем и мукой Родена. Суд Данте над своим веком резец гениального скульптора превратил в суд над веком Родена.

Великое сотворчество через пропасть шести столетий! Космо жаждал с кем-нибудь поделиться мыслями и впечатлениями. Как ни странно, наиболее желанным собеседником для него был студент второго курса Антонио Грамши. После неприятного разговора о стипендии профессор расскажет о «Вратах ада», и — он надеялся — возникнет та изумительная интеллектуальная близость, которая так влекла Космо к этому студенту.

...Да, но где же пьяцца Карлина? Космо был близорук, чтобы разглядеть таблички, ему приходилось подходить к домам вплотную и запрокидывать голову, раздираемая ветром роскошная борода профессора, не раз воспетая в студенческом фольклоре, яростно вздымалась к небу... Нет, это не пьяцца Карлина. Очевидно, он свернул направо, а нужно было налево. Или наоборот: он свернул налево, а нужно было направо?.. Космо оглянулся... У кого бы спросить?.. Поистине, Турин — странный город. Рано утром, когда профессор вышел из дома — а жил Космо в южной части Турина за рекой По, в районе, где на рубеже XIX и XX веков как грибы после дождя выросли автомобильные заводы «Фиат»,— его удивило многолюдье: на перекрестках и у моста стояли группы рабочих. Это были забастовочные пикеты. Угрюмые, усталые лица. Кобмо не одобрял забастовок, но проходил мимо пикетов с виноватым чувством собственного благополучия. В университете профессор обменялся впечатлениями с коллегой, жившим в восточном предместье Турина — Дора. И там с утра пикеты: текстильщики — самый старый отряд пролетариата Турина — пришли на помощь автомобилестроителям.

Казалось, весь Турин охвачен гигантским кольцом бастующих рабочих. А здесь, в центре, ни души. Если зайти в какую-нибудь лавку?.. На вывеске раскрытая книга, чернильница с торчащим из нее гусиным пером, горящая свеча, пламя которой, будь оно настоящим, сожгло бы и перо и книгу. В витрине, за тусклым, давно не мытым стеклом большая раскрашенная гипсовая мадонна в окружении целого сонма святых. Святые были разных размеров, в группе это производило странное впечатление. Сама мадонна казалась безголовой, верхняя половина стекла изнутри была закрыта рекламой лото — официальной правительственной лотереи. С недавних пор билеты лото стали продаваться и в частных лавках, в том числе, к негодованию профессора, в книжных и канцелярских. Раньше он любил такие лавчонки: в них можно было приобрести карандаши, чернила, конверт с маркой, сегодняшнюю газету, в них водились старые книги... Однажды набрел на целую коллекцию инкунабул — первопечатных книг, вводивших в Европе во второй половине XV века. Счастливая минута!.. Теперь, с наглым вторжением лото, все изменилось.

Космо толкнул дверь и вошел в лавку. Несколько человек, переговариваясь громким шепотом и возбужденно жестикулируя, внимательно изучали вывешенные на стене «счастливьте номера», один что-то записывал в клеенчатую ученическую тетрадь. Стоящий за прилавком продавец, возможно сам хозяин, встретил вошедшего вежливым поклоном.

— Прошу прощения, только подберу синьору бухгалтеру его газеты.

Растрепанные седые усы и редкая клочковатая бородка придавали продавцу сходство с портретом стареющего Джованни Джолитти, трижды за последние десять лет возглавлявшего кабинет министров Италии.

— Пожалуйста, — продавец вручил газеты пожилому худому мужчине, нервно постукивавшему костяшками пальцев по прилавку. — Надеюсь, сегодня вы найдете то, что ищете.

Худой мужчина молча схватил газеты. Продавец повернулся к Космо.

— Чем могу служить, синьор профессор?

— Вы меня знаете?

— Ко мне часто заходят студенты университета,— уклончиво ответил продавец.— Полагаю, вас интересуют старые книги. Посмотрите здесь на прилавке и на нижних полках.

— «Бои в оазисе Джоффра, в Феццане!» — фальцетом выкрикнул худой мужчина, не отрывая глаз от газеты.— «Генерал Амельо настаивает на тактике «выжженной земли»!» Нет конца, нет конца!..— Он судорожно сжал газеты и торопливо направился к двери.

Космо перебирал книги... Ничего интересного. Продавец наблюдал за профессором своими грустными глазами. Спросить адрес и уйти, ничего не купив, казалась неудобным. Профессор уже решил попросить завернуть первую попавшуюся --">