Андрей Дмитриевич Черкасов , Константин Георгиевич Паустовский , Александр Моисеевич Граевский , Анатолий Николаевич Тумбасов , Анатолий Викторович Соколов , Владимир Максимович Михайлюк , Владимир Ильич Радкевич , Сергей Григорьевич Мухин , Э. Сычева , Петр Федорович Богатенков , Александр Маркович Викторов - Люди страны чудес

захрипишь и не свалишься.

Как малые крепостицы —

бревенчатые солеварницы.

И солнце намокло в рассоле.

Солены Урала отроги.

Рассветы брели на Усолье,

чумазые, как углежоги.

Не хуже Фордов в Америке

мясо с костей состругивали

Лазаревы-Абамелики

и Строгановы со слугами.

Тряслись работяги в кашле.

Кайла в камень втыкали.

Со спин соленые капли

в землю опять втекали —

кровавые, потные, частые

от зноя и гнева палящего.

И тихо тикали часики

на животе управляющего.

Но капли долбили камень!

Земля рвалась из оков,

предчувствуя здесь, на Каме,

рождение Березников.

* * *

Ай, Пермь,

какие барышни

с откоса машут ручками!

А мы себе на барже

работаем грузчиками.

Червонцы по карманам,

до встречи в пивной.

Но крикнул Ардуанов:

— Айда со мной!

Кули потаскали,

и — баста, крест.

Ай, трест Союзкалий,

хороший трест:

дал спецодежду,

выдал аванс.

— Вся страна с надеждой

смотрит на вас…

Барышни поплакали.

Привыкли немножко.

Три дня внизу на палубе

пиликали гармошки.

Сосенки над кручей.

Приехали, стоп!

Был ты, парень, грузчик,

а стал — землекоп.

Ну, нет!

Лопата, скажете?!

Вот эта — с руки.

От земной тяжести гнулись черенки.

Мы сравнивали горы.

Срывали холмы.

Земля рожала город,

а город — это мы!

В пыли,

спецовки рваные,

побреемся потом,

бригада Ардуанова дает бетон!

Хоть натощак да впроголодь —

никто не тужил,

а дисциплинка строгая

без всяких дружин.

Не брали на поруки.

Любой понимал:

Нельзя марать нам руки,

Серго их пожимал.

Нас с музыкой встречали:

— Да здравствуют бетонщики!

Нам девушки вручали

букетики-бутончики.

Бетон — важнее хлеба,

нужнее наград.

Бетон — трубою в небо

химкомбинат!

А вьюга лютела,

наделала дел:

как мерзлое тело,

бетон твердел.

И небо затвердело,

как стылый наст…

И вся страна глядела

с надеждой на нас!

* * *

— Я московский рабочий. Кадровый.

И к чему тут слова, подход?

Нам привычно:

шинельки скатывай

И — в поход!

Мы ведь грамотные.

Газеты читаем.

Приучились при Ленине,

пролетарском вожде.

И про Англию.

И про конфликт с Китаем

На КВЖД.

А тут — раздумывать не приходится.

Дело кровное как-никак.

Им же трудно сейчас приходится

В Березниках!

Вся страна

склонилась над картой.

Лес. Урал. А зимой — тяжело.

Я ж — московский рабочий.

Кадровый.

Когда формируется эшелон?

* * *

А скажите,

вы о славе думали,

когда ветры с Заполярья дунули

и вставал Урал, медведь обложенный,

на дыбы

и ждал от вас оплошности,

но вы шли

урочищами раскореженными,

жгли костры руками обмороженными,

на ветру глаза слезились,

красные,

(снова минус 50 на градуснике!),

и хребет трещал,

а все же выстояли

и дворцы, живя в бараках,

выстроили,

и все выше,

вся в поту и в инее,

поднималась над тайгою Химия —

в тех ночах,

до самой смерти памятных,

знали вы,

что город вам —

как памятник?

* * *

Ворчуны, жизнелюбы

в жизни — вовсе не паиньки,

Мы обычные люди.

И не ставьте нам памятники.

На уральских заводах

нашу жизнь продолжаете.

На заслуженный отдых

вы нас провожаете.

Нас зовут ветеранами.

Приглашают учащиеся.

Но рассветами ранними,

к сожаленью, все чаще

За гудком пароходным

по синеющим рекам

Мы неслышно уходим

в звезды, в роздыми, в реквием.

И над нами закаты,

как знамена, приспущены,

Коммунисты, солдаты —

мы в бессмертье пропущены,

Вам и слезы, и славу

этой жизни стремительной

Завещаем по праву первостроителей.

Но до будущих дней,

до великого таинства,

Мы листвой --">