Олег Петрович Брезгин - Сергей Дягилев

Олег Брезгин
СЕРГЕЙ ДЯГИЛЕВ

*

© Брезгин О. П., 2016

© Издательство АО «Молодая гвардия»,

художественное оформление, 2016

Часть первая
СЕЛИЩИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ПЕРМЬ
1872–1890

Глава первая НЕДОСКАЗАННОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ

— На пожаре увидались, сами вспыхнули пожаром, и судьба им вышла, как пожар, — сказала напоследок няня Дуня и тяжело вздохнула. Вытерла в последний раз слёзы и от волнения продолжала теребить давно уже мокрый платок. Округлив руки, она сложила их на коленях точно так же, как напишет это художник Бакст спустя 30 лет на известном портрете Сергея Дягилева с няней.

Елена Валерьяновна внимательно слушала няню Дуню, хотя и знала кое-что из этой печальной истории от своего мужа и других очевидцев. Она ещё раз убедилась в том, что устами этой простой женщины, бывшей дворовой Евреиновых, нередко гласит народная мудрость.

Немного погодя няня встала со стула, поправила свой передник и, тихонько открыв двери, заглянула в соседнюю комнату, где спал маленький Серёжа. С явным удовлетворением она негромко сообщила, что малой барин спит, слегка почмокивая. Бросила взгляд на спокойно тикающие напольные часы, которые как будто напомнили ей: «Жизнь продолжается!» Лицо её постепенно просветлело, морщинки разгладились. Казалось, она вернула прошлому только что ею рассказанную историю трагической кончины Евгении Николаевны, которую она нянчила с самого рождения.

Эта полная сорокалетняя женщина с добродушным лицом так и не заимела своей семьи после реформы, освободившей крестьян. И «после воли», как вспоминала Е. В. Дягилева, она «всегда «своими» господами считала Евреиновых и постоянно навещала их». Когда родилась Женя, ей было всего 13 лет. Сама ещё ребёнок, но с пониманием всей важности дела, она усердно служила сподручной у старшей няни-немки.

«В день свадьбы она одевала свою барышню Евгению Николаевну к венцу и обещалась сейчас же перейти служить к ней, как только ей понадобится нянька», — записала Елена Валерьяновна, глубоко тронутая душевной преданностью няни Дуни, которую она называла чаще всего полным именем — Авдотьей Александровной. Она не только оценила, но и полюбила няню, ставшую, по сути, членом их семьи. И та отвечала взаимностью своей новой хозяйке. Из их немногословных бесед Е. В. Дягилева нередко черпала такие сведения, которые в житейской суете самой ей было трудно заметить.

Собрав воедино все фрагменты услышанного от мужа, свекрови, няни, сестры покойной и других свидетелей, Елена Валерьяновна в «Семейной записи о Дягилевых» изложит историю непродолжительной, но действительно горячей любви Павла Дягилева и Евгении Евреиновой. Она представит её как живую картину, вероятно, порой сгущая краски, и расскажет во всех подробностях. А начнёт с пожара, случившегося на одной даче в Царском Селе летом 1868 года, который тушили молодой кавалергард Дягилев и его приятель, тоже из кавалерии. К забору горящего дома сбежались дачники-соседи, среди них милая девушка. Она стояла, «не сводя глаз с фигуры Поленьки, мелькавшей в клубах дыма». (Поленька — это и есть Павел Дягилев; так его звали на русско-французский лад родители, сёстры, братья, друзья, а позднее и Елена Валерьяновна.)

Тогда он отважно боролся с пожаром и второпях не сразу заметил, как другой огонь вошёл в его сердце, «пронзённое стрелой купидона». Вскоре он ещё раз поймал на себе взгляд прекрасной незнакомки. «С этого часа нить её жизни таинственно сплелась с нитью его жизни и вошла в историю дягилевской семьи», — высокопарным слогом обобщит Е. В. Дягилева. Затем она опишет блестящую кавалькаду в Павловске, где Павел нечаянно обознался, спутав Евгению с её сестрой Ольгой Брандорф. Не забудет и про катание влюблённых на коньках в Юсуповском саду. С изрядным юмором расскажет --">