Ирина Ивановна Стрелкова - Меч полководца

И. Стрелкова
МИХАИЛ ФРУНЗЕ * МЕЧ ПОЛКОВОДЦА
ЮНОСТЬ БОРЬБА СРАЖЕНИЯ

*

М., Молодая гвардия, 1968

О тех, кто первыми ступили на неизведанные земли,

О мужественных людях — революционерах,

Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше.

О тех, кто проторил пути в науке и искусстве.

Кто с детства был настойчивым в стремленьях

И беззаветно к цели шел своей.

^[1]

Из лучшей стали выкован клинок. Сталь чуть отливает синевой, будто навечно отразилось в клинке ясное степное небо. Эфес украшен чеканным узором, и впаян в него первый орден революции — орден Красного Знамени.

Это почетное революционное оружие Советская республика вручила Михаилу Васильевичу Фрунзе — полководцу, не знавшему ни одного поражения.

Немногих полководцев назвала история великими.

И впервые великим был признан полководец, который не обучался военному искусству, не прошел смолоду солдатской школы, походов и сражений.

С юных лет Фрунзе стал революционером-подпольщиком, организовывал кружки для рабочих, печатал листовки, руководил забастовками, сражался на баррикадах. Годы провел он на царской каторге и в ссылке.

Это было его военной академией, его солдатской школой. А меч полководца ему вложила в руки революция.

ЮНОСТЬ

БРАТЬЯ

Мальчик десяти лет — голубоглазый, светловолосый, обгоревший под солнцем до белого налета на скулах — сидел на верхушке воза, запряженного парой волов. Поскрипывали, вихляясь, колоса, мягко шлепали по пыли копыта волов, пронзительными голосами перекликались возчики.

Дорога была медленная, долгая. Обоз останавливался на ночевку в степи. Возчики зажигали костер, и мальчик шел к огню, неся охапку курая — сухой, звенящей в руках травы. Подбросив в трескучее пламя свою охапку, он садился у костра как равный. Из ночной степи на огонь подъезжали всадники в войлочных колпаках. Они говорили с возчиками по-киргизски, и мальчик прислушивался, все понимая. Он родился и вырос здесь, на дальней окраине огромной Российской империи, в маленьком глинобитном городке Пишпеке^[2]. Он хорошо знал язык киргизов и знал жизнь степи, ее простые законы: идешь к огню, прихвати топлива; увидишь ядовитую змею — убей; незнакомого человека встречай как друга.

Ехал мальчик один, без провожатых. Дорога была тихая, скучная, обыкновенная. Но все равно даже в такую дорогу десятилетнего мальчика не посылают одного, а если посылают — значит случилось что-то неладное.

Случилось же вот что.

Отца мальчика — фельдшера Василия Михайловича Фрунзе — уволили со службы. По распоряжению самого генерал-губернатора. Фельдшер провинился в том, что принимал в Пишпекскую городскую больницу киргизов, дунган и всех прочих «инородцев». Конечно, если бы фельдшер чистосердечно покаялся и обещал, что впредь у него в больнице ни один «инородец» приюта не найдет, его бы простили и оставили на службе. Для такого захолустья знающий фельдшер — редкость, а Василий Михайлович в своем деле был мастер и к тому же безотказный человек — ехал к больному в любую даль, в любой час — днем ли, ночью ли. Сказывалась в нем армейская выучка — ведь Василий Михайлович много лет был военным фельдшером и в этот дальний угол России дошагал пешим походным порядком, вместе со своим полком.

Но такой характер был у Михаила Васильевича, чтобы каяться и просить прощения.

— Перед болезнью все равны, — --">