Ольга Анатольевна Жирова - Фронтовой дневник танкиста

сказал: «Прощай Варя. Жди и не забывай». Сердце моё окаменело. Я не мог сойти с места. Голос её меня толкнул, словно какая-то сила. «Иди домой, Вася», – сказала Варя.

Быстро положив пистолет в кобуру, медленно, широкими шагами я зашагал по влажной земле. На пути мне никто не встретился. Придя домой, я быстро лёг спать, и уснул крепким сном.

Страна Россия, город Сураж, деревня Калинки, 30-е июня 1947 года.

Дни в Польше.

Утро, 14 июля 1947 года, 10-ть часов.

Стояла солнечная погода, на небе ни облачка. Воздух был наполнен гулом самолётов, на крыльях которых нарисован польский знак. Недалеко стояла польская деревенька. Дым из труб ровными столбиками поднимался вверх, слегка наклонившись на восток. Вокруг хвойный лес. Рядом станционная будка и напротив отдельный домик. Невдалеке раздавались паровозные гудки. Мы стояли на полустанке в четырёх километрах от города Будгощ.

Приятный запах хвойных деревьев привлёк меня к себе. Я взял шинель и кусок бумаги, и отправился на край леса. Разместившись на солнцепёке, я стал присматриваться вокруг. Кругом было много всяких насекомых и букашек, которые привлекали моё внимание. Муравьи со старанием взбегали на шинель, пробираясь на моё тело. Я безжалостно бросал их наземь. Они с большой заботой что-то тащили в свой муравейник.

Разные букашки, блестя своими красками, размещались на ветках растений. Кузнечики пели свою песню, где-то в кустах щебетали птички. Воробьи, разместившись на крыше станционной будки, тоже с кем-то перебранивались, прыгая по плотно устланной черепице.

Фриц с паровозной бригады, выйдя на крыльцо своего вагона, что-то клевал со своей ладони, как воробей. Мне не удалось определить – то ли крошки хлеба, то ли зёрна. Фриц стоял и любовался природой. На что он засмотрелся, мне не известно. Он смотрел куда-то на лес, и очень тонко к чему-то присматривался.

Вдруг внезапно пролетела над головой четвёрка самолётов с шумом, оставляя за собой след дыма. Фриц, подняв голову, пристально посмотрел на гудящие самолёты. Я не заметил, как он смылся в вагон. С северного направления послышался шум паровоза, который быстро приближался. Не прошло и минуты, как с шумом через полустанок пролетел пассажирский поезд, не останавливаясь на полустанке. Семафор закрылся, падая под своей тяжестью на своё прежнее место. И снова доносился только шум самолётов, да жалкое шипение паровозов, стоявших около своих составов, и ждущих своего отправления.

Увлёкшись всем окружающим, я не заметил, как с вагона спрыгнул солдат, и предложил мне идти на завтрак. Я быстро собрался и ушёл завтракать. Вскоре тяжело поднялся семафор, и мы поехали до города Торн, через город Будгощ. Торн стоит на великой реке Висла.

16 июля 1947 года, утро 12 часов.

Я, проснувшись, быстро оделся и, не дожидаясь завтрака, с одним парнем отправился на речку. Висла протекала недалеко от нас, метров 500. Пройдя железнодорожное полотно и заросли на берегу, мы очутились перед серебряной водой Вислы. Перед нами простиралась святая река, чудные её берега широко раскинулись, серебряная вода тихо плыла в своих отлогих берегах. Мы, выбрав каменистый мыс, который выдавался глубоко в русло реки, расположились на раскалённых камнях отлогого берега. Солнце обдавала своим жаром серебристые камушки чудного берега.

По другую сторону серебряной реки высились трёх-пяти этажные здания города Торн. Окна раскрыты, и занавески, свисши из окон, трепетали от ветра. Крики детей доносились до нашего берега. Они барахтались у берега, стараясь победить один другого. Я встал на мыс, на раскалённые камни и далеко засмотрелся вдаль. Тихие волны бороздили чудные лодки, похожие на стрелы древних людей. Из-за островка показалась острога, в ней сидел краснолицый парень, который важно размахивая вёслами, нарушал волны. Напротив него сидела румяная пани ещё молодых лет, восхищаясь своей красотой. Они о чём-то переговаривались между собой.

«Счастливцы вы!» – Крикнул я им вслед и бурлящим за их лодкой волнам. Они что-то мне крикнули, но я не разобрал. Я всё смотрел вдаль, сурово потупив взгляд. Камни обжигали мои голые ноги. Приятель сделал мне замечание, почему не купаюсь. Я, чтобы не подать виду грусти тоже начал раздеваться и вскоре уже был готов погрузиться в объятия реки.

Тихо пройдя несколько метров по совершенно тёплой воде, я погрузился. Нежные волны реки обнимали моё тело. Пара уже далеко скрылась за мыс. Вдали показалась моторная --">