Вениамин Валерианович Завадский (В. Корсак) - У БѢЛЫХЪ

съ 9 часовъ до трехъ; за это время комиссія отпустила около 40 человѣкъ. Въ три часа предсѣдатель заявилъ, что занятія кончены. Всѣ пошли по домамъ. Было пыльно, жарко. Я спустился къ Днѣпру, искупался и потихоньку пошелъ домой. Пройти пришлось мимо контръ-раз вѣдки. Она занимала большую гостиницу на Фундуклеевской, недалеко отъ театра. У входа стоялъ солдатикъ съ винтовкой и тихо что то напѣвалъ. Гимнастерка на немъ была рваная, сапоги дырявые. Около подъѣзда прохаживался ротмистръ въ серебряныхъ аксельбантахъ и съ хлыстикомъ въ рукѣ.

Изъ-за угла вдругъ вывернулась шумѣвшая и бѣсновавшаяся толпа. Она тѣсно окружала четырехъ конвойныхъ и молодую полноватую женщину въ красномъ платьѣ. Били ее палками, камнями, кулаками. Отъ ударовъ голова съ короткими стрижеными волосами металась во всѣ стороны.

— Кто это такая? — спросилъ я у господина, стоявшаго на краю тротуара.

— Говорятъ, что это знаменитая Роза, которая служила въ Чекѣ и собственноручно казнила приговоренныхъ къ смерти.

Толстенькій человѣкъ въ сѣромъ костюмѣ подошелъ къ намъ и сталъ прислушиваться.

— А я думаю, что это ошибка. Навѣрно Роза ушла вмѣстѣ съ Чекой, — сказалъ онъ.

— Какъ сказать? — отвѣтилъ первый, — уже поймали нѣсколькихъ подлинныхъ чекистовъ; они и сами не скрывали, что работали въ Чрезвычайкѣ; а остались они тутъ, чтобы шпіонить и разстрѣливать добровольцевъ изъ-за угла.

Я пошелъ дальше.

Около Большого театра стояла толпа. Чего-то ждали. Остановился и я. Черезъ минуту съ боковой улицы вышли два конвойныхъ; они вели двухъ молодыхъ людей въ котелкахъ, хорошо одѣтыхъ, съ высокими крахмальными воротничками. Съ противоположнаго тротуара неожиданно сорвался пожилой мужчина и сталъ бить палкой по головѣ одного изъ арестованныхъ. Должно быть, бившій былъ правъ, такъ какъ тотъ, кого били, втянулъ только голову въ плечи и не сдѣлалъ ни одного движенія уклониться отъ ударовъ. Страшно было смотрѣть и на избиваемаго, и на лицо бившаго: — вся жизнь послѣдняго была сведена къ чернымъ безумнымъ зрачкамъ. Онъ наносилъ удары, визжалъ, кричалъ что-то о братѣ, о чрезвычайкѣ и былъ въ томъ состояніи, когда люди не чувствуютъ смертельной раны.

* * *

На другой день я пришелъ въ Комиссію по-раньше. Но народу, тѣмъ не менѣе, было уже много. На дверяхъ, рядомъ со вчерашнимъ спискомъ, гдѣ была и моя фамилія, висѣлъ новый. Спорить и отстаивать прежній списокъ было бы напрасно. Подумавъ, я вписалъ свою фамилію и во вновь-появившійся. Часамъ къ десяти во дворѣ уже маялось около трехсотъ человѣкъ. На очередь не обращали вниманія. Каждый хотѣлъ попасть впередъ, и на террасѣ, передъ дверью была страшная давка. Я со своей больной рукой остался за флагомъ. Въ три часа Комиссія прекратила занятія, пропустивъ человѣкъ 50. Остальные уныло разбрелись по домамъ.

Вернувшись къ себѣ, я зашелъ къ знакомому капитану, который жилъ во дворѣ. Я засталъ его и еще другого поручика на кухнѣ. Они рѣзали хлѣбъ тонкими ломтиками, раскладывали ихъ на желѣзномъ листѣ и сажали въ печку.

Я спросилъ, какъ у нихъ обстоитъ дѣло съ реабилитаціей.

— Да никакъ, — отвѣтилъ хозяинъ, — сушимъ вотъ хлѣбъ. Потомъ возьмемъ котомки, сухарей и пойдемъ скрываться въ лѣсахъ...

Я обратился къ его гостю.

— Уходимъ, — подтвердилъ тотъ, — и вамъ тоже совѣтую сдѣлать...

И то, что онъ разсказалъ мнѣ, не было особенно ободрительно.

— Я съ мѣсяцъ жилъ при добровольцахъ въ С-ѣ. Встрѣтили мы ихъ съ колокольнымъ звономъ. А потомъ пошли разочарованія. Всѣ тѣ, которые такъ или иначе служили совѣтской власти, натолкнулись на самый холодный пріемъ. Ну, это бы еще ничего. Старымъ запахло и очень даже. А крестьяне-то очень чутки къ этому. Про пьянство и дебоширство говорить нечего.

Контръ-развѣдка, что хочетъ, то и вытворяетъ: дѣлаетъ обыски, забираетъ цѣнныя вещи, арестуетъ, потомъ откупаться надо. Ни права, ни правды. Въ воззваніяхъ объ Учредительномъ Собраніи пишутъ, а сами нѣтъ-нѣтъ, да «Боже Царя храни» и затянутъ.

Народъ-же все видитъ и слышитъ. Никакой осторожности, только дѣло погубить могутъ...

Я пожелалъ имъ обоимъ всего хорошаго, пожали мы другъ другу руки и разстались.

Къ обѣду --">