Джеффри Робинсон - Брижит Бардо. Две жизни

свету.

«Их у меня, если не ошибаюсь, двадцать пять. А может, и двадцать семь. Точно не помню. Из-за этого вечно приходится ломать голову, какой ключ подходит к какой двери». По утрам он занимается бумагами и просматривает отчеты, а вторую половину дня проводит в фотолаборатории. Его фотоработы можно увидеть в выставочных залах и на страницах книг.

Боб Загури женат на американской модели, с которой он познакомился в Париже. У них дочери-близнецы.

Ален Бугрен-Дюбур по-прежнему снимает телепередачи о животных.

Мирко, скульптор, какую-то часть года живет в Бургундии, вторую половину проводит в горах.

Старые приятели Брижит — Кристиан Брен-кур, Филипп Летельер, Филипп д'Эксеа и Эдди Барклай — живы и здоровы и обитают в Париже. Как и прежде, они проводят лето в Сен-Тропезе, но Брижит они не видели уже давно.

Жикки Дюссар живет рядом с нею, неподалеку от «Гаррига». Занимается живописью. Анна Дюссар осталась в Париже. Издает журнал.

Джо де Салерн все еще пытается бороться за репутацию родного городка.

Саша Дистель счастлив в браке и по-прежнему поет. Луи Маль женат на Кэндис Берген.

Серж Маркан играет на парижской сцене. Там же — Кристиан Маркан.

Андре Пуссе уже за семьдесят, он все так же играет, все так же держит свой ресторан, все так же жалуется, если проигрывает в «pétanque», и все так же скуп.

Майк Сарн снимает фильмы в Лондоне.

Кристофер Уэдоу живет в Штатах.

Жан-Луи Трентиньян одно время был женат на сестре Марканов Надин, но затем они развелись, и теперь он пребывает на заслуженном отдыхе. Сэми Фрей все еще снимается. Сержа Гей-нсбурга уже нет в живых. Многие другие просто как-то незаметно канули в небытие и живут теперь собственной жизнью. И нам не дано узнать, остались ли у них воспоминания о днях, проведенных рядом с нею.

«Каждый день я благодарю Бога — говорит она. — Не знаю, есть ли у него борода. Я вообще не знаю, кто он такой. Но каждый день я благодарю его за то, что живу на этом свете. Больше мне от него ничего не нужно».

На протяжении обеих ее жизней ей не раз выпадал повод радоваться, что она — Брижит Бардо. Но в этой, теперешней, подобные случаи имеют место гораздо чаще, чем в той, прежней. «В моем представлении кино неразрывно связано с ужасной суматохой, и я больше не желаю о нем слышать».

По ее словам, главное для нее теперь — это та любовь, которую она читает в глазах своих собак, слышит в мурлыканье кошек, ощущает в теплом прикосновении лошадиной морды — еще бы! Ведь кто, как ни она, спасла их от страшной участи. Жизнь для нее — это ее козлята и барашки, которым не придется закончить свое существование на вертеле. Главное, говорит Брижит, она обрела любовь, причем такую, которой не страшно время.

Однажды, несколько лет назад, гуляя под вечер с друзьями в Сен-Тропезе, Брижит услышала, как кто-то из туристов, узнав, отпустил в ее адрес замечание: «Qu'elle est moche» — «До чего же она страшна!» Брижит сделала вид, что не расслышала, но когда турист удалился от них на достаточное расстояние, напомнила друзьям: «Я не страшна. Я — Брижит Бардо!»

Для многих таковой она и останется.

Олицетворением женственности двадцатого века.

Ей незачем переживать за свою внешность. Она потрясающе красива. Ей нет причин сомневаться в своей привлекательности. Она само совершенство, его живое воплощение. В ней совершенно все. Цвет волос. Кожа. Зубы. Ноги. Ногти. Глаза. Скулы. Походка. Улыбка. То, как она спит, как она смеется, как хмурится. Более того, она превзошла само совершенство, став единственной и неподражаемой.

Правда, найдутся и такие, кто станет утверждать, будто она — жертва Вадима. Будто много лет назад он продал ей не тот товар. Якобы при ближайшем рассмотрении оказывается, что женщины должны вести себя как женщины, и если вы превращаете женщину в мужчину — и она начинает рассуждать как мужчина и жить как мужчина, — то вы тем самым отнимаете у нее нечто сугубо женское.

Брижит неизменно отметала подобные домыслы: «Вадим меня не создавал. Я уже существовала, как мне того захотелось, со своими собственными убеждениями, основанными опять-таки на собственных умозаключениях. И если мне что-то не нравится и я не черпаю в этом удовольствия, я просто этого не делаю. Это моя, так сказать, «детская» сторона. Вадим же ни к чему меня не принуждал. Все решения я всегда принимала сама. Так что все ошибки — тоже мои».

И тем не менее, до Вадима, настаивают многие, она уже была Брижит --">