Александра Львовна Толстая - Дочь

А. Л. Толстая

Дочь

Москва
2015

УДК 821.161.1
ББК 84(2)
Т52

Толстая, А. Л.
Т52

Дочь / А. Л. Толстая. – Москва : Директ-Медиа,
2015. – 554 с.
ISBN 978-5-4475-5574-0

В издание вошли воспоминания Александры Львовны Толстой – младшей дочери и личного секретаря великого русского
писателя Льва Николаевича Толстого. Ее жизнь – это удивительный рассказ о годах, проведенных на фронтах Первой мировой
войны в чине полковника медицинской службы, тяготах военной
службы, ранении и революции 1917 г. Александра Львовна вспоминает подвалы Лубянки, куда она попала после ареста, первый
советский концлагерь и свое чудесное освобождение. На страницах книги без каких-либо прикрас перед читателями разворачивается масштабная картина жизни советской России. Автор
рассказывает о своей титанической работе по созданию музея
Л. Н. Толстого в Ясной Поляне, непреодолимых трудностях на
этом пути и тяжелом решении покинуть Россию.

УДК 821.161.1
ББК 84(2)

ISBN 978-5-4475-5574-0

© Издательство «Директ-Медиа», оформление, 2015

Часть I. Из прошлого.
Кавказский и западный фронт
Июль 1914-го
Вероятно, это обычное явление: массы не отдают себе отчета в происходящих политических событиях ни в национальном, ни еще менее в мировом масштабе.
Люди обрастают своими мелкими интересами и не заглядывают дальше собственного благополучия, собственных забот и несчастий. Зачем нам ломать голову над делами
государственной важности? Пусть этим занимаются цари,
короли со своими министрами и парламентами, президенты
республик.
Мы опоминаемся только тогда, когда грянула беда и
непосредственно коснулась нашего благополучия.
Первая мировая война для многих разразилась неожиданно, хотя думающие и читающие газеты люди знали о милитаристских настроениях Германии, о боязни Германии
великой и сильной в то время России, о вражде Австрии к
Венгрии и Сербии, о ненависти к австрийцам сербов, которые не могли им простить Боснию и Герцеговину. Все знали
о настроении австрийской династии Габсбургов, считавших
себя избранниками – гордостью и могуществом Австрии.
Это знали все русские люди, но никому не хотелось верить
в грядущую опасность. У каждого народа есть своя утешительная фраза, к ней прибегают, когда не хотят думать, волноваться и беспокоиться, – «Ничего... образуется...» Так
говорят русские, утешая себя этой любимой поговоркой. У

3

американцев, когда им не хочется думать о неприятном, тоже
своя поговорка: «Эвритинг вилл би олл райт» 1.
Даже когда сербский юноша Принцип убил кронпринца
Франца-Фердинанда в Сараево и уже слышалось бряцание
оружием в Австрии и Германии, искавших повода к войне с
Россией, и атташе английского посольства в Берлине продолжал еще делать все возможное, надеясь на благополучное
разрешение конфликта, русские не верили в возможность
войны – обойдется, мол, благополучно, образуется.
Но цель этих моих записок – не описание политических
событий. Пусть это делают историки. Я принадлежала к числу людей, не вникавших в политические события. Кое-что
слышала, почитывала газеты, и политические настроения
проходили мимо меня, не задевая. Поэтому меня как громом
поразило, когда 1 августа 1914 года была объявлена война.
Годы после смерти отца и до объявления войны были самыми тяжелыми в моей жизни.
При нем – у меня не было своей жизни, интересов. Все серьезное, настоящее было связано с ним. И когда он ушел –
осталась зияющая пустота, пустота, заполнить которую я не
умела.
Казалось, что оставленное отцом завещание на все его литературные права, посмертное издание трех томов его неизданных сочинений, покупка у семьи земли Ясной Поляны на
средства, вырученные от первого издания трех томов, и передача этой земли крестьянам – все это должно было заполнить мою жизнь.
На самом деле этого не было. Нарушились мои отношения с семьей. Мои любимые старшие брат и сестра – Сергей
и Татьяна, самые близкие, особенно Таня, к отцу, моя мать и
братья, не получившие авторских прав, – все были обижены.
1

Everything will be alright (англ.) – Все будет в порядке.
4

Это было тяжко.
И очень скоро наступило горькое разочарование в последователях отца, так называемых толстовцах.
В. Г. Чертков, с которым мне пришлось близко работать, –
меня давил своим бессмысленным упрямством, прямой
властностью, с которой мне в мои 26 лет и с моей неопытностью трудно было --">