Магдалина Зиновьевна Дальцева - Счастливый Кит. Повесть о Сергее Степняке-Кравчинском

Магдалина Зиновьевна Дальцева  Счастливый Кит Повесть о Сергее Степняке-Кравчинском

Вдоль по Питерской

Росли я была далеко. Россия была давно, но, бог весть почему, этот квадратный низкий лондонский зал показался ему старосветской московской, фамусовской что ли, гостиной. Верно, напомнили серо-голубые стены с белыми лепными медальонами и бронзовые канделябры, непривычные в этом городе газовых рожков, а может, и вислоусый поляк в зеленой венгерке, задремавший в дальнем углу. Он и сам уселся в другом конце зала, за рядами расставленных полукругом кресел, чтобы не сразу заметили друзья и знакомые, чтобы подольше сохранить в себе горькую усладу воспоминаний. И ничто не мешало. Даже стук молотков, которыми наспех приколачивали доски самодельной эстрады.

Весь день он метался по городу, с кем-то совещался, кого-то уговаривал написать статью, кому-то сам обещал писать, спорил, смеялся, забежал в собор святого Павла с кем то почти незнакомым и смотрел, как тот наскоро молится, потом снова спешил в какую-то контору, где-то пытался получить аванс, опоздал, зашел в трактир и обедал среди кэбменов и кучеров дилижансов, вдыхая удушливую вонь бараньей похлебки. Выпил полпинты пива, приятно отяжелел и, поняв, что не успеет зайти домой до начала концерта, пришел в этот странный зал раньше других.

Немного кружилась голова. Предстоящий концерт вызывал любопытство и некоторое беспокойство. Ученики бывшей оперной певицы Линевой будут исполнять народные русские песни перед англичанами. Поди знай, что у них там получится. Хор собирали с бору по сосенке — девицы из эмигрантских семейств, молодые поляки да еще престарелые балалаечники из давным-давно распавшегося крепостного оркестра беспутного князя Голицына. Велико ли дело — концерт для камерной космополитской аудитории, а все что-то тревожит, не хочется, чтобы свои ударили лицом в грязь. А тут еще над огромными перьями шляпок нарядных дам, задержавшихся в дверях, вспыхнула огненная шевелюра музыкального критика Бернарда Шоу. Всем известно, что он человек сумасбродный, эксцентрический, готовый разгромить даже любую знаменитость. Рассказывали, что устроители концертов уже стали ему отказывать в бесплатных билетах, какие обычно рассылают рецензентам. Линева, конечно, об этом не подозревает. Да Шоу и все равно не пропустил бы такой необычный концерт. Говорят, он даже мимо шарманщиков не проходит, однажды в чужом дворе прослушал до конца бродячего скрипача, а когда тот пошел по кругу со шляпой, он и не подумал раскрыть кошелек, а только вежливо сообщил: «Пресса».

Во всех его чудачествах есть обаяние озорства и независимости, и хотя знакомство не слишком давнее, их сближает взаимная симпатия. Вот и сейчас эта долговязая, костлявая фигура направляется прямо на него. Болтовня неизбежна.

— Очень рад вас видеть, мистер Степняк. Не подозревал, что вы тоже меломан.

— А я так был уверен, что мы с вами здесь встретимся.

— Нет, я оказался здесь случайно. Знакомый студент затащил. Удивительно нудное существо. Всю дорогу рассказывал, как он решился бросить медицину, чтобы стать писателем. Считает, что теперь принесет больше пользы человечеству. И требовал одобрения, просил совета. Ну я ему и сказал...

— Что именно?

— Что он уже принес огромную пользу человечеству бросив медицину. К чему же лишние усилия? Это расточительство.

Степняк рассмеялся.

Шоу посмотрел на него прищурившись:

— Вы смеетесь, как младенец, а пишете, как мастер. Я недавно прочитал вашу «Подпольную Россию» в английском издании и понял одну очень важную для себя вещь. Секрет героизма в том, чтобы не позволять страху смерти руководить нашей жизнью.

Только-то? Не очень оригинален этот признанный острослов. По-русски это звучит гораздо короче: «Однова живем!» Жаль, что невозможно перевести.

Шоу продолжал:

— Ваши товарищи — прекрасные, чистые, возвышенные натуры. Но мне не совсем ясно, чего они хотят.

— Блага народа. Власти народа. Революции...

— Революции еще никогда не облегчали бремени тирании. Они только перекладывали его с одних плеч на другие.

И, не дожидаясь ответа, поспешно удалился, очень --">