Сборник - Художники города-фронта. Воспоминания и дневники ленинградских художников

приступайте».
У меня был замысел. Сюжет эпический: русский богатырь, сражающий поганого змея.
Сделал эскиз. Подошли Ю. Петров и И. Астапов, посмотрели, сказали:
— Годится. Пойдет.
Подписи к рисунку делаю сам. Варьирую отрывок из былины и беру строфу из
казачьей песни.
Заглавие листа ищу на слух, варианты произношу в полный голос, без конца по­
вторяю их и прислушиваюсь к ним, шагая вечером по Невскому домой.

311

На заглавие понадобились сутки. Наконец, оно сложилось в две рифмованные строки:
«Освобождать народы—в том из веков в века
есть участь благородная российского клинка».
Эскиз с таким заголовком утверждаем в Смольном. Теперь лист надо срочно литогра­
фировать.
Литография для меня—неведомое дело, чистейшая магия. А главный маг—мастерпечатник Иван Михайлович Пожильцов.
Поступаю в ученики мага. Необходимо немедленно постичь тайны растирания туши
пальцем на блюдце с кипяченой водой, фактуры карандаша по корешку, заливки по
гладкому камню, выцарапывания иглой, лихого протаскивания камня под прессом. На
первые свои оттиски смотрю как на воочию свершившееся чудо.
Мой первый лист—«Богатырь» — расклеен по городу. Итак, пробу я сдал. Коллектив
принял меня в свои ряды (остальные товарищи вместе с 1939 года, с финской, и я
среди них—самый меньшой).
Не хватает опыта, зато в избытке сомнения: «Так ли делаю?» А сомнения порож­
дают неуверенность, неуверенность же—страшный тормоз в любой работе. Ведь совсем еще
недавно покинул я Комсомольск-на-Амуре, планировкой которого занимался свыше пяти
лет, с самого основания города в тайге, и теперь в графику только вхожу.
Июнь—июль 1941 года

В большом просторном доме Ленинградского Союза советских художников (ЛССХ)
со множеством хорошо обставленных комнат и мастерских «Боевой карандаш» начал
свою деятельность очень скромно и непритязательно, расположившись на антресолях
выставочного зала.
23 июня 1941 года, на второй день Великой Отечественной войны, четверо или
пятеро художников-графиков, карандашистов времен финской кампании, расставили тут
три канцелярских стола и уселись сочинять сообща первый лист: «Мы им покажем».
Ждали свежих газет для уточнения темы.
Самуил Миронович Ал янский — заведующий издательством художников — взял на
себя административную сторону дела и стал главной ходовой пружиной «Боевого каран­
даша». Через какую-нибудь неделю антресоли под стеклянной крышей выставочного
зала стали в Ленинградском Союзе художников самой популярной творческой мастерской.
С каждым днем прибывали художники, желавшие в жанре агитлистов «Боевого каран­
даша» послужить своим умением делу защиты Родины.
Привлекаются писатели: рисунки должны быть дополнены острым и запоминающимся
призывным текстом.
В коренниках—поэт Борис Тимофеев.
Алянский вслух читает всем сводки Совинформбюро. Читки эти, как кресало,
высекают искры замыслов.
Каждый высказывается—что у кого мелькнуло, кто чем загорелся.

312

И. Астапов.
Портрет художника Г. Арямнова.
1942

Эскиз и оригиналы тут же, из-под руки автора, сообща обсуждаются; их крити­
куют, подсказывают варианты, предлагают поправки. При этом—никаких обид. Их не
полагается.
Это у нас зовется «бомбежкой». В дальнейшую работу идет только тот лист, кото­
рый устоял «под бомбежкой».
Июль 1941 года

Художник, обладающий трубным гласом,—Иван Астапов.
Работу он начинает с уголка. Лист крепит кнопками к доске на мольберте, работает
рукою на весу.

313

Петров работает на столе. Его лист лежит горизонтально. Рисует карандашом и уг­
лем. Время от времени, встав со стула, подолгу задумчиво смотрит свою работу. В один
из таких моментов я делаю с него шаржированный набросок.
Муратов начинает рисунок твердым чертежным остро заточенным карандашом. Про­
рисовывает, не боится десяток раз стереть резинкой, добиваясь остроты и выразительности.
Затем рисунок обводит тушью—в контраст с четкими карандашными линиями—тупой
лохматой кистью, дающей жирный рваный штрих.
Муратова и Петрова почти всегда видишь рядом. Слышны их дружелюбные «Юрочка»,
«Коленька». У Петрова неизменно подтянутый вид. Шелковая рубашка. Идеально накрах­
маленный воротничок. На отутюженном пиджаке орден Красной Звезды. У склоненного над
работой Муратова — вечно свисает изо рта зажеванная папироса, надо лбом чуб --">