Евгений Викторович Тарле - Кутузов - полководец и дипломат

подчиненными ему начальника­
ми
отдельных частей этой армии вроде Ожеро, Массепа или
е
ррюрье.
Они охотно подчинились бы старшему или более за,елУЖепному (вроде Моро, главнокомандующему на западноРманском фронте), но признавать своим начальником 27-лет45

него Бонапарта им казалось просто оскорбительным. Могли
произойти столкновения, и стоустая казарменная молва на все
лады повторяла, переиначивала, распространяла, изобретала,
вышивала по этой канве всякие узоры. Повторяли, например,
пущенный кем-то слух, будто во время одного резкого объяс­
нения маленький Бонапарт сказал, глядя снизу вверх на высо­
кого Ожеро: «Генерал, вы ростом выше меня как граз на одну
голову, но если вы будете грубить мне, то я немедленно устра­
ню это отличие». На самом деле, с самого начала Бонапарт дал
понять всем и каждому, что он не потерпит в своей армии ни­
какой противодействующей воли и сломит всех сопротивляю­
щихся, независимо от их ранга и звания. «Приходится часто
расстреливать»,— мельком и без всяких пояснений доносил он в
Париж Директории.
Бонапарт резко и немедленно повел борьбу с безудержным
воровством. Солдаты это сейчас же заметили, и это гораздо
больше, чем все расстрелы, помогло восстановлению дисципли­
ны. Но Бонапарт был поставлен в такое положение, что откла­
дывать военные действия до того, когда будет закончена экипи­
ровка армии, значило фактически пропустить кампанию 1796 г.
Он принял решение, которое прекрасно сформулировано в его
нервом воззвании к войскам. Много было споров о том, когда
именно это воззвание получило ту окончательную редакцию, В;
которой оно перешло в историю, и теперь новейшие исследовате­
ли биографии Наполеона уже не сомневаются, что только пер­
вые фразы были подлинны, а почти все остальное это красно­
речие прибавлено позже. Замечу, что и в первых фразах можно
ручаться больше за основной смысл, чем за каждое слово. «Сол­
даты, вы не одеты, вы плохо накормлены... Я хочу повести вас в
самые плодородные страны в свете».
Бонапарт с первых же шагов считал, что война должна сама
себя кормить и что необходимо заинтересовать непосредствен­
но каждого солдата в предстоящем пагаествии па северную Ита­
лию, не откладывать нашествия до того, как все нужное будет
армией получено, а показать армии, что от нее самой зависит
забрать силой у неприятеля все необходимое и даже больше
того. Молодой генерал объяснялся со своей армией так только
на этот раз. Он всегда умел создавать, усиливать и поддержи­
вать свое личное обаяние и власть над солдатской душой. Сен­
тиментальные россказни о «любви» Наполеона к солдатам, ко­
торых он в припадке откровенности называл пушечным мясом,
ровно ничего не значат. Не было любви, но была большая забот­
ливость о солдате. Наполеон умел придавать ей такой оттенок,
что солдаты объясняли ее именно вниманием полководца к их
личности, в то время как на самом деле он стремился только
иметь в руках вполне исправный и боеспособный материал.
46

8 апреле 1796 г., начиная свой первый поход, Бонапарт был*
в глазах своей армии только способным артиллеристом, хорошо
служившим два с лишком года тому назад под Тулоном, гене­
ралом, расстрелявшим в вандемьере бунтовщиков, шедших на
Конвент, и только за это получившим свой командный пост вюжной армии, — вот и все. Личного обаяния и безоговорочной
власти над солдатом Бонапарт еще не имел. Он и решил подей­
ствовать на своих полуголодных и полуобутых солдат лишь пря­
мым, реальным, трезвым указанием на материальные блага,,
ожидающие их в Италии.
9 апреля 1796 г. Бонапарт двинул свои войска через Альпы.
Знаменитый автор многотомной истории наполеоновских по­
ходов, ученый стратег и тактик, генерал Жомини, швейцарец,,
бывший сначала на службе у Наполеона, а потом перешедший
в Россию, отмечает, что буквально с первых дней этого первогосвоего командования Бонапарт обнаружил доходящую до дер­
зости смелость и презрение к личным опасностям: он со своим
штабом прошел по самой опасной (но краткой) дороге, по зна­
менитому «Карнизу» приморской горной лряды Альпийских
гор, где во все время перехода они находились под пушками
крейсировавших у самого берега английских судов. Тут впер­
вые сказалась одна черта Бонапарта. С одной стороны, в нем
никогда не было той рисовки молодечеством, лихой --">