Сергей Кремлёв - Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну

агент в Скандинавии и Париже фаф Игнатьев и многие другие — известные и неизвестные герои эпохи — герои в кавычках и без них.

В двадцатые годы на эту же тему написал свою книгу «Европа в эпоху империализма. 1871–1919 гг.» академик Е. Тарле. Но я не следовал устоявшимся схемам, однако и не игнорировал их, а критически переосмысливал. И при этом старался оставлять то, что позволяло выявлять историческую истину, а не подправлять ее в каком-либо заранее заданном духе.

Не стремясь к лаврам чрезмерно беллетризующего историю Валентина Пикуля или поверхностно-залихватски трактующего её Александра Бушкова, автор хотел добиться легкости, но не легковесности восприятия читателем серьёзных фактов и оценок.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Уважаемый читатель!

Эта книга оказалась хотя и приятным для меня, но побочным результатом большой и все еще не законченной работы. Ее темой стал интересовавший меня вопрос: насколько было неизбежным столкновение СССР и Германии? Ведь в смертельном противостоянии двух великих держав и народов Германия потерпела крупнейшее поражение, а Россия, хотя и одержала победу, но в исторической перспективе она оказалась пирровой.

И стала такой она потому, что во время войны Советскому Союзу пришлось заниматься трудом не мирным, а ратным. К 1941 году наши экономические перспективы можно было без преувеличения назвать грандиозными. Если бы третья пятилетка в 1942 году была завершена так, как намечалось, и была бы возможность к 1947 году выполнить четвертую, то уже к началу пятидесятых годов изумленный мир увидел бы воочию, чего даже в такой отсталой в прошлом стране, как Россия, может достичь народ, работающий не на внутреннюю паразитическую и полупаразитическую элиту, не на финансово-промышленные структуры Золотого интернационала, а на себя.

Прогресс экономический обеспечил бы благосостояние народов России, в жизни прочно обосновалось бы новое поколение — по сравнению с отцами и дедами качественно иначе образованное, более культурное.

А за достатком, образованием и культурой пришла бы и социалистическая демократизация — как расширение возможности для широкой массы самостоятельно управлять собственной судьбой.

22 июня 1941 года на подобных возможностях был поставлен крест. Но ведь и Германия, несмотря на то, что ныне далеко обошла свою былую победительницу, в исторической перспективе тоже потерпела поражение. Она тоже упустила свой исторический шанс! Ведь если бы не ее последний «Drang nach Osten», она могла бы сегодня быть (и по праву!) второй державой мира — после СССР.

Конфликт был обоюдно бессмыслен, но был ли он автоматически запрограммирован противостоянием коммунистического СССР и националистического Третьего Рейха? Да, будущий Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников еще в бытность свою командующим войсками Ленинградского, а затем и Московского округов, издал в 1927–1929 годах знаменитый трехтомный труд «Мозг армии», где говорилось: «Великие войны подобны землетрясению. <…> Это пережитое „землетрясение“, к сожалению, ещё <…> не лишило империализм его удушающих человечество объятий анаконды. <…> Предстоит ряд войн, войн ожесточенных, ибо те противоречия, которые существуют между капиталистической формой мирового хозяйства и нарождающейся новой экономической структурой, настолько велики, что без больших жертв и борьбы не обойтись».

СССР готовился к войне, как и остальные страны, как и Германия. И очень многие считали, что именно этим двум странам придется в будущем столкнуться опять. Мол, здесь все программирует «идеология»…

Но вот мнение японского советолога профессора Тэратаки: «К заключению советско-германского договора идея всемирной революции отошла на второй план. Троцкий вывел свою теорию „перманентной революции“. Сталин с этой романтикой покончил. При нем, то есть в тридцатые годы (XX века. — С.К.) произошла определенная деидеологизация советской внешней политики».

Профессор Тэратака справедливо считает, что Сталин отдавал приоритет обеспечению суверенитета СССР. Итак, идеологические установки были нацелены на войну, и с этой точки зрения она становилась действительно неизбежной. Однако непосредственно государственные интересы ориентировали на мир. И уже одно это обстоятельство делает все не таким уж и очевидным.

Правда, сам же Тэратака писал: «Нередко можно встретить утверждение, что --">