Евгений Владимирович Витковский - Против энтропии (Статьи о литературе)

повод для обратного толкования, на священных текстах в принципе не основанного. Как пишет С.С. Аверинцев, "Грааль — <...> таинственный сосуд, ради приближения к которому и приобщения его благим действиям рыцари совершают свои подвиги. Обычно считалось, что это чаша с кровью Иисуса Христа, которую собрал Иосиф Аримафейский, снявший с креста тело распятого Христа (т.е. Грааль -мифологизированный прообраз средневековых реликвариев — драгоценных вместилищ для материализованной святыни, само благородство материала которых имело по ходячим представлениям целительную силу). <...> Грааль — это табуированная тайна, невидимая для недостойных, но и достойным являющаяся то так, то иначе, с той или иной мерой прикровенности".^[0.03] Однако в последующие века "Грааль" мог толковаться отнюдь не только как чаша.

Немецкий наследник Кретьена, Вольфрам фон Эшенбах, неизменно подтрунивая над своим французским предшественником, довольно строго следует той же сюжетной канве; грааль (уже "Грааль") появляется и в его поэме, но там, напоминаем, это не что иное, как камень, принесенный ангелами на землю, иначе говоря, "совсем другая история"^[0.04] — к 1210 году романы Кретьена де Труа и его французского преемника Робера де Борона, трактующие священную часть истории Грааля, были достаточно известны, и немецкий поэт несколько раз иронически сетует, как много ему пришлось исправлять фактов, рассказывая историю Грааля вслед за Кретьеном де Труа. Однако именно Робер де Борон оказался первым писателем, — в современном смысле этого слова, — придавшим истории Священного Грааля художественную законченность, изложив ее безыскусными, но удивительными по красоте стихами на современном ему французском языке.

Известно о поэте чрезвычайно мало: разве только то, что родиной его могла быть деревня Борон близ города Монбелиар (Бургундия); "Готье", упоминаемый в конце его "Романа о Граале" — вполне историческое лицо, Готье де Монбелиар. Участие Робера де Борона в Четвертом крестовом походе (1202-1204), направленном против Константинополя, если и имело место (о чем говорит одна из гипотез), то это произошло после написания "Романа о Граале". Сам же "Роман о Граале" сохранился лишь в одной рукописи, притом в ней наличествует немалая часть следующего поэтического романа — "Мерлин" -которая должна была служить продолжением первого произведения. Сохранились также прозаические версии того же романа, — "Роман о Граале" в прозаической версии назывался "Иосиф Аримафейский" или просто "Иосиф", — сохранились прозаические версии его дальнейших частей повествования, представляющие ценность сами по себе, — однако же нас интересует не история последующих хранителей Святого Грааля, но толкование его как первой части причастия, -то ли сосуда, из которого давал пить Иисус во время Тайной Вечери апостолам, то ли чащи, в которую были собраны капли крови, пролившиеся из-под копья при распятии (на что нет ссылок даже в основных неканонических Евангелиях)-важно в конце концов лишь толкование Грааля как первой чаши со Святыми Дарами.

Именно тут возникает сюжет публикуемого ныне в русском переводе романа — "пропущенное в священных книгах место", или, как принято говорить в иудаизме, "мидраш". Сами по себе образы Иосифа Аримафейского и других персонажей романа занимают в Евангелии чрезвычайно мало места. В Евангелии от Иоанна мы, к примеру, находим следующее (после того, как один из воинов, которому Церковное Предание дало имя Лонгин, копьем пронзило Ему ребра и тотчас истекла кровь и вода): "После сего Иосиф из Аримафеи — ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, — просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса, и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса. Пришел также и Никодим, — приходивший прежде к Иисусу ночью, — и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в том саду гроб новый, в котором еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко. (Иоанн, 19, ст.38-42). Почти то же рассказано в Евангелии от Луки (лишь не упомянут Никодим, а о Гробе Господнем сказано, что он бы "высечен в скале"); в евангелии от Марка появляется дополнительная деталь разговора Пилата с Иосифом Аримафейским (Никодим также не упомянут): "Пилат удивился, что Он уже умер, и призвав сотника, спросил: давно ли умер? И, --">