Павел Валерьевич Басинский , Юрий Васильевич Буйда , Александр Николаевич Тарасов , Андрей Николаевич Балдин - И раб судьбу благословил

генерал, судья — он бы и их «пощекотил», и им бы ответил вспышкой ярости на попытку заставить его… Нет, не покаяться. На попытку просто заставить его говорить. Чурилин не может говорить. В нем нет слов… В привычном их понимании. Не знаю, что это — темнота или медицинский диагноз, а может быть, другое? Безъязыкость всего народа?

Свободен ли этот Чурилин? Свободна ли его душа? По-моему, да. Гнев, ярость, пусть и под действием водки, неподвластны в нем любому страху. Эта совершенно могучая воля, направляемая бессознательной ненавистью, — потрясает. Здесь, в трех с половиной строчках довлатовского текста, рассказано все о русской истории. Русскому человеку предлагали и те права, и эти, и такую форму правления, и другую, монархии сменялись деспотиями, республики — интернационалом, мирное время гражданской войной, стройки первых пятилеток — битвой против всемирного супостата, можно было жить в это время и по правилам, и без них, но все отвергалось, все не находило отклика. А если совсем конкретно — все вызывало ответную ненависть у Чурилина.

Но почему же?

Спокойный, трезвый политико-экономический анализ не даст полного, исчерпывающего ответа на этот вопрос. Почему люди не верят в свободный труд и в честное обогащение при любом строе? Да нет, они способны работать и даже совершать подвиги. И Родину они любят. И семью. Но им ненавистна идея упорядоченности в любом ее виде. Упорядоченность подавляет. Не дает дышать. Упорядоченность — это и есть строй. Как бы он ни назывался и в каких бы формах ни принуждал к работе. Почему эта ненависть к достатку, к иерархии, к послушанию, к исполнению социальных правил — всегда побеждает? А все правила всегда летят к черту…

Думаю, ответ — в Чурилине.

В его бессловесности. А вернее, в загадке того языка, на котором он говорит.

Но, прежде чем погрузиться в эти загадки, поговорим о том спокойном политико-экономическом анализе, который нам предлагают. Предлагают, например, ужаснуться тому, что в России рабство существовало аж до 1861 года, до указа об освобождении крестьян. Да, действительно, ужасно…

Помню, как меня поразил тот простой факт, что, оказывается, в прибалтийских губерниях крепостное право было отменено еще в 1815, кажется, году. Крестьян там, кстати, освободили с землей. То есть причина была вовсе не политическая, а чисто экономическая. Там, на Западе, можно было бросить крестьян на «произвол судьбы». И не потому, что они абстрактно «умели работать». А потому, что хозяйства были рентабельны — территория меньше, земледелие экономичнее и грамотнее построено, торговля удобная — вся рядышком. Наши крестьяне не могли быть освобождены по причинам вовсе не политическим. Они находились на иждивении, на содержании у помещика, они не могли сами управлять своей землей. Вот страшная правда.

Почитайте кого угодно из европейских писателей, Диккенса, Гюго, — сословный строй в любой стране был так же ужасен и беззаконен, как и у нас. Права простых людей точно так же повсеместно нарушались. Они не имели никакой защиты в суде. У них можно было отнять все, что угодно, под любым предлогом, вплоть до чести и жизни. Более того, боюсь, что наши крестьяне были в этом смысле даже больше защищены. И перед законом. И перед угрозой физического вымирания. Почему? За них отвечал помещик. Основой крепостного права была вовсе не «бесплатная рабочая сила» или волюнтаристские раздачи земель при Екатерине. Основой было всего лишь само земледелие. Крестьянин не мог выжить сам. Он был вынужден одалживать у помещика на зиму мешок муки. И отдать его зачастую просто не мог. Хозяйства не могли прокормиться без планового, грамотного, хоть сколько-нибудь цивилизованного руководства. В так называемом русском «рабстве» не было ничего уникального, дикого, ужасного. Оно было просто частью общей системы — прокормиться в одиночку и уж тем более в одиночку продать плоды своего труда русский крестьянин просто не мог, не умел, не хотел, не имел для того никаких средств, от менталитета и воспитания до элементарных технических приспособлений. Виной тому была экономическая география России, а не ее ментальное или политическое устройство.

Знаменитое русское «рабство» не имеет ничего общего с циничной покупкой привозной рабочей силы в США. Вот там ее действительно покупали и привозили самым жутким, варварским способом. У нас крестьяне добровольно собирались вокруг барской усадьбы. --">