Александр Николаевич Архангельский - Тем временем: Телевизор с человеческими лицами

политикой. Если культура, то лишь потому, что в ней столкнулись политические интересы. Поменялась и форма подачи; не кухонное ток-шоу, а телевизионный журнал. Со всеми его плюсами: лучше подготовленный, профессионально срежиссированный. И со всеми его минусами: заведомо суженный, сконцентрированный на одном-единственном предмете. Только такой путь вел тогда в центр телевизионного мира.

Что было дальше? Мы помним слишком хорошо. Самоисчерпались 90-е; в 1999-м выборы были выиграны телевидением. Причем не телевидением интеллекта, а телевидением хохмы, телевидением авторского шоу имени Сергея Доренко. Который ярко издевался над политикой, действовал методом таблоида и комикса, и в конце концов получил то, что нужно было Борису Березовскому: обреченная на победу партия Лужкова-Примакова проиграла, обреченное на поражение «Единство» — победило. И если бы не Путин, пришедший к власти на информационных штыках и первым делом отобравший штыки у прежних хозяев, чтобы никто и никогда не повторил его успех, — время политических тележурналов вышло бы уже тогда. В 1999-м. Но ситуация борьбы за медийное управление миром продлила очарование политических журналов, пролонгировала их существование; в обесточенную среду подали ток с дежурных генераторов, борьба за свободу слова насытила смыслом устаревающий формат, подействовала на него, как ботекс на стареющую кожу.

Но вот борьба окончилась — финалом, наихудшим изо всех возможных. Программа «Итоги» переползла с канала НТВ на канал «ТВ-6». После чего, в одночасье, потеряла массового зрителя. Все, вроде, было как прежде. Оппозиционность. Независимость от власти (при зависимости от олигархов). Сосредоточенность на политических проблемах. А зритель начал ускользать, аудитория — сужаться. Гипноз утратил магнетическую силу. Случилось то же, что и с программой «Взгляд»; исчезнув на секунду и тут же возобновившись, «Итоги» оказались невостребованными. Прежде чем новые властители дожали ситуацию до желанного итога. А «Зеркало» постепенно было смикшировано до нуля. Николай Сванидзе в личном качестве остался на экране, а его былой формат растворился в непроницаемой темноте отключенного телесигнала.

Что же было дальше? Дальше было «Намедни». Несмотря на то, что на других каналах делали добротные и важные программы, именно обновленное парфеновское зрелище стало центровой программой нового телевизионного времени. Это был журнал — как «Зеркало». Там, среди прочего, жестко говорили про политику. Как в «Итогах». Но размышляли не о том, что с нами происходит. И не о том, что они делают с нами. А о том, что нам сегодня интересно. Как Потанин катается в Куршевеле. Как Гергиев дает премьеру в Мариинке. Как бомжуют в старом «Москвиче» немолодые люди. Как фальсифицируются выборы в Чечне. Как собирается клуб молодых самоубийц. Что Путин говорит, пока его снимают для дежурного отчета (сурдопереводчкики умеют читать по губам.) Глянцевый образ ужасного времени — вот что давал Парфенов молодому зрителю, понимая, что без целлофанирования политика теперь не продается. А общественная тема не продается даже в целлофане.

Его «Намедни» было сделано еще профессиональней, еще совершенней, еще красочней, ярче и дороже, чем были сделаны «Итоги». Разброс тем стал еще шире. Но ракурс — уже. И аудитория — отчетливей. Он не мог себе позволить роскошь (даже если бы хотел) работать на всех, как это делали создатели «Взгляда». Или хотя бы на городское меньшинство среднего и старшего поколений — в отличие от «Зеркала» с «Итогами». Страна уже пошла сословной трещиной, раскололась по возрастам, доходам, устремлениям. И центровую программу имело смысл адресовать не всем, а только центру. Молодым, активным и продвинутым. Которых не волнует, что из нас получится. Не задевает то, что важно. А занимает то, что интересно. Остальным предложено смотреть качественные «Вести» и некачественное «Время»^[1], честную «Неделю» с Марианной Максимовской или же, напротив, программу Пушкова.

Продвигаясь от «Взгляда» к «Намедни», телевидение наращивало мастерство монтажа и съемки, чувство формата, цвета, звука. И все непоправимее теряло вкус к дискуссии о том, кто мы такие и куда идем. Это все вопросы дилетантские, наивные, в самом точном смысле слова взгляд и нечто. Вызывают скепсис, легкое презрение. Профессионал не может по-другому относиться к дилетанту.

Но историческое время спрессовалось; Парфенов выходил в --">